Владимир Казаков - Избранные сочинения. 1. Ошибка живых

ЖЕНЩИНА

Бог мой, еще один говорящий фонарь! И еще одно разочарование! Это не он. (к М) Скажите, вы случайно не видели здесь человека в берете из голубой шерсти?

М

Как же, видел, конечно, видел! Он быстро прошел в ту сторону... Над ним, действительно, голубела шерсть...

ЖЕНЩИНА

А кровь на нем вы заметили?

М

Кровь?.. Да, вот только сейчас заметил...

СПУТНИК

Это ошибка. Это недоразумение, (к женщине) Пойдемте скорее, прошу вас! Мне совершенно ясно, что оба они, кроме друг друга, никого не видели.

Н

Как так не видели?! Да у него от крови весь берет был... голубой... то есть, вся шерсть была...

СПУТНИК

Голубая? А вся кровь?

Н

Иссякла.

СПУТНИК (женщине)

Пойдемте! У них иссякло воображение. Вот вам и название этой фонарной болезни... (к двоим) Прощайте!.. (уходят)

М

Прощайте?

Н

Это он сказал, чтобы быть вежливым по отношению к себе самому... Какой холодный у него взгляд!.. Как холодно! Ну и погода!.. Ммда... Тут, и вправду, можно заболеть, на таком ветру... На чем вы прервали ваше молчание?

М

Я стоял, как всегда погруженный в задумчивость. Мимо меня стояли дома, проходили люди. Вдруг один из них — из домов и из людей, привлек мое внимание и поразил меня. Это был прохожий лет XXX—XXXIX, он был неправдоподобно бледен, по мгновениями становился бледнее самого себя...

Н

Я слушаю вас так внимательно, что сам начинаю бледнеть.

М

Погодите, сейчас вы начнете истекать кровью... Но кто это?..

Появляется цирковая наездница. В ее руке упругий вздрагивающий хлыст. Воздух вокруг нее расступается.

НАЕЗДНИЦА

Как? Разве вам ничего не говорит вот этот хлыст?

М

Нет, почему же, он нам говорит. Какой мелодичный у него голос!

Н

Вот это хлыст! Вот это я понимаю. Таким можно хлыстиком засечь любой фонарь насмерть.

НАЕЗДНИЦА

Скажите-ка, вы не видели, здесь не проходил один... такой?

М

Один проходил, но я боюсь, что он был недостаточно такой.

Н

И другой здесь проходил, но ведь вас интересует один?

НАЕЗДНИЦА

Проклятье! У меня от ваших реплик в горле запершило... И какой ветер кругом, и холод!.. Нет ли здесь дождя?

М

Вы правы, здесь нету.

НАЕЗДНИЦА

А что это за странная вывеска? Что на ней написано?

Н

На ней?.. Написано ДОЖДЬ.

М (к наезднице)

Не верьте ей! Это прошлогодняя... видите, она совсем ржавая...

НАЕЗДНИЦА

Но, постойте! Вы ведь что-то говорили о крови?

М

Вы — о дожде.

Н

Что?!. Кровавый дождь?!

НАЕЗДНИЦА

Вы правы, клянусь хлыстом. Вы догадливы, клянусь еще раз.

М (к Н)

Не слушайте, это не для ваших ушей! У вас и без того бледность не проходит... (к наезднице) Каков ваш хлыстик! Вокруг него воздух никак не заживает...

Н

Что это мне вдруг на щеку капнуло?

М

Никак дождь... собирается?

НАЕЗДНИЦА

Но какого странного цвета капли!.. Ха! Неужели это и в самом деле... Укроемся под этой вывеской...

Его подтолкнули к дверям.

— Ну, входите же!

— Ради бога... — подумал он, — я иду, вхожу... Зеркала взяли вошедших своими сверкающими полированными поверхностями, подвели их к середине залы, к хозяйке. Она была рада — зеркала были рады. Гости сдержанно жестикулировали — зеркала жестикулировали еще сдержаннее. Кто-то из гостей вскрикнул, ему что-то почудилось — зеркалам не почудилось ничего. Короткое «ах!» сверкнуло и исчезло в сумраке.

Пермяков вытащил белоснежный платок и усмехнулся. Все на него укоризненно посмотрели.

Воздух прижался к стенам, образовав в середине залы пустое пространство. Пермяков остался один, окруженный этой пустотой. Зеркала тяжело смотрели на него.

Истленьев давно чувствовал на себе тяжелый взгляд Пермякова.

Пермяков вытащил из рукава бритву и двинулся, загораживая ее своим телом. Холодные поверхности зеркал покрылись испариной. Пермяков двинулся еще медленнее. Обрывки гостей пролетали мимо его сознания...

1-Й ГОСТЬ

Мы здесь — это удивительно! Было бы еще удивительнее, если бы мы были еще более здесь.

2-Й ГОСТЬ

Как все тихо! Если не считать наших голосов и другого шума.

3-Й ГОСТЬ

А что будет, если не считать окон?

4-Й ГОСТЬ

Пожалуйста, тише!.. Или, пожалуйста, громче!

5-Й ГОСТЬ

Куда уж тише, и куда уж громче.

6-Й ГОСТЬ

Мне почудилась кровь!.. Или это я ей почудился?

7-Й ГОСТЬ

Вы почудились вам...

Истленьев чувствовал приближение Пермякова. На стеклах выпала тяжелая роса секунд.

Он сидел возле Эвелины, на его лице было крайнее утомление, болезненная бледность покрывала его. Он стал что-то вспоминать, что-то забывать, сидел неподвижно, улыбка, спотыкаясь, шла по его губам, потрескавшаяся, споткнулась, застыла...