Чума в Бедрограде

А сейчас надо развязать тавра, извиниться за оказанные неудобства, доехать до ближайшего безопасного телефона и провести с Социем и Бахтой фактическую синхронизацию. И обдумать, кто такой Дмитрий Ройш и существует ли он в природе.

Леший еби, опять думать.

События третьего дня вновь возвращают читателя в Бедроградский Государственный Университет, а потому не таят в себе решительно ничего неожиданного.

Кафедральное революционное чучело выступает в роли Метелина.

Погода ветреная. Переменная облачность.

Университет. Попельдопель

Дано:

— Дмитрий Ройш — это я, — изрёк Дима с лицом человека, выдающего страшную тайну. — Согласитесь, блистательная конспирация. С учётом того, что моей настоящей фамилией названа аж вакцина от чумы, я решил, что это как-то слишком броско и надо выбрать что-нибудь поскромнее, не привлекающее внимания.

Попельдопель не успел определиться, стоит ли на это заржать или покачать головой, как с языка уже слетело:

— Каждый второй спрашивал, не родственники ли вы, или таки каждый первый?

— Каждый, кто не боялся узнать страшную правду о наследии Ройшей, — пока Дима говорил, Попельдопель ещё раз внимательно изучил его облик на предмет ройшеватости и пришёл к выводу, что за страшную дезинформацию о наследии того можно было бы ещё раз посадить. Особенно за кричащие страшным дезинформирующим голосом бирюзовые подтяжки.

— Так я эмпирически выяснил, что, оказывается, в честь моего университетского друга назвали чувака, который сделал Революцию.

— В смысле? — не сообразил Попельдопель.

Дима, конечно, способен обозвать собственноручно сделанную иммунную сыворотку вакциной от чумы, но «не знал чуваков из Революционного Комитета и назвался для конспирации Ройшем» — это уже перебор, что для безграмотности, что для хорошей шутки.

— У меня было тяжёлое детство. Я никогда не учил Революцию, — сурово всхлипнув, пояснил конспиратор.

Сейчас (чтобы ничего не забыть и не перепутать) самое время вернуться бы к осмысленной беседе про эпидемии, расследования и дурацкую большую политику, но Попельдопеля зацепило .

— Так же не бывает! Или бывает… Но из отрядов не выпускают без зачёта по Революции. И вообще, подожди, тебе же уже — сколько? — лет тридцать!

— Двадцать девять, — Дима возмутился, — как Ройшу. И да, не выпускают, поэтому я сбежал.

— Вот оно что, — дошло вдруг до Попельдопеля, — так у тебя богатый опыт побегов из учреждений по принуждению к деятельности.

Дима серьёзно кивнул:

— Всё что угодно, лишь бы не трудиться.

— Попельдопель, ты ведёшься как первокурсник, — оторвался от важного дела собирания сруба из пробирок Гуанако, ещё один оживший покойник. — Он тебе прямо сейчас своими ройшами зубы заговаривает, лишь бы не трудиться. А у нас у всех чудовищно мало времени.

Время. Попельдопель поморщился.

Скорость распространения заражения в населённом пункте с таким-то количеством жителей в таком-то сезоне с учётом способа передачи инфекции — типовая задачка с госа для выпускников кафедры вирусологии, ничего сложного. То есть это на госе ничего сложного, в билете обычно какое-нибудь абстрактное село с сотней изб (абстрактные срубы из пробирок!) или промышленный городишко с одним консервным заводом, а вот на консультациях Попельдопель, завкаф этой самой вирусологии, иногда до вечера считал со своими выпускниками заражение по Бедрограду.

Досчитались.

— Ах да, трудиться, — Дима забрался в кресло с ногами. — Леший, с какой же стороны начать? В общем, ночью мне из Столицы позвонил Шапка и сказал, что, возможно, у нас в городе настоящая эпидемия.

— Ммм, — ответил Попельдопель. Высказыванию не хватало экспрессии, но он опять открыл рот раньше, чем успел определиться, должно ли это быть «эммм», «уммм» или «мэээ». — Подожди. Если Максим с гэбней перекрыли всё к лешему в подвале Ройша, то откуда взяться эпидемии?

Одна из пробирок в основании сруба угрожающе покачнулась.

Очень символично.

— Из других, никем не перекрытых подвалов. Вчера к Шапке с дружеским визитом заезжал очередной Александр и обмолвился, что если бы Бедроградская гэбня захотела четыре мешка вируса, она бы поимела четыре мешка вируса. С бантиком в придачу, — Дима о чем-то задумался, а Попельдопель задумался, что такое «очередной Александр». Сейчас не переспросит — забудет ведь. — И портовые ребята решили наудачу этот самый бантик поискать. Не поверите, нашли. Целый склад расчудесных бантиков.