Чума в Бедрограде

Максим отшатнулся от края перрона.

Не хотелось бы рассказывать головам Загробной гэбни, что тем самым «последним перед крышкой гроба» была у Максима фляжка какой-то ирландской дряни и невнятные жалобы Лидочке.

Не на жизнь, нет.

Не на теперешние факультетские изменения.

Не на то, как не склеилось обратно у Максима с Габриэлем после проклятого мая.

Всего лишь жалобы на — леший, и почему только пришло на ум? — безвременный конец контрреволюционного движения.

Если бы не он, всё вышло бы совсем иначе.

Гошка

Ответственный за коммуникативный процесс: Говори быстрее, вспоминай, а то застрянешь на всю вечность — а мне охота разве с тобой маяться?

Гошка Туралеев: А что вспоминать? Мы не сделали ничего. (Пауза.) Собираемся… не успели пока. Надо было навести порядок, ну ты понимаешь, да? Не со стволом же за ними бегать. (неразборчиво) …другие методы.

ОКП: Какие?

Г. Т.: А тебе всё расскажи.

ОКП: Мне-то что, я уже всё знаю, это тебе нужно. (Усмешка.) Чтобы совесть не терзала.

Г. Т.: Ну так, значит, сам знаешь. Вирус.

(Короткая пауза.)

ОКП: Серьёзный масштаб. Страшно не было?

Г. Т.: Это не так и страшно, если лекарство заранее сделать. Кто заразится, тому придётся, конечно, немного помучиться, но мы успеем всех вылечить. Нам только и надо — припугнуть немного.

ОКП: Немного?

Г. Т.: (смешок) Один дом. (Пауза.) Ты сам-то подумай: а если болезнь сама собой случится, без нас и без лекарства? Бывают же эксцессы, и чем дольше их не было, тем больше шансов, что они на носу. Что тогда от города останется? Вот и я думаю, нечего ждать. Это просто наглядная демонстрация.

А это — просто ле-по-та.

Расшифровка допроса («допроса», ебать их коленом!) лежала на столе гораздо более пухлой стопкой, чем ожидал здравый смысл и трезвая память. Вот нужна она Гошке или не нужна?

С одной стороны, это вроде как официальный документ, Базальд прислал от лица реформированной Университетской гэбни в порядке сатисфакции. Вместе с гошковским же пистолетом. Типа мы как на духу, типа теперь между гэбнями всё чисто, мир и херова любовь до крышки гроба. Закрываем вопрос наиболее цивилизованным из всех возможных образом. Гошка Петюньевич может любоваться на эту лепоту до крышки всё того же гроба.

С другой же стороны, ну кого это ебёт?

Вопрос академического толка с экзамена в Институте госслужбы: какую юридическую силу имеет эта макулатура в свете того, что голову гэбни шестого уровня доступа не имеет права допрашивать никто, кроме фаланг и Бюро Патентов лично, и уж тем более — не мертвец без всего?

Садитесь, вы меня не удовлетворили. Правильный ответ: в этом государстве — какую угодно.

Но как же, лепечете вы, ведь аудиозапись можно проанализировать, непринадлежность голоса никому из хотя бы голов Университетской гэбни доказуема, тут есть, чем защищаться?

Ваши шансы на дополнительной сессии, скажем прямо, я тоже оцениваю как невысокие.

Мы живём в государстве великих возможностей, где каждый отхватывает ровно столько, на сколько у него хватает наглости.

Поразмыслив, Гошка метнул пухлую стопку в общую кучу.

Пусть будет напоминаньицем.

На экране крупным планом возник растроганный профиль какого-то старика, что только без скупой слезы. Снимали со спин и из-за кустов, поэтому крупных планов, особенно не затылков, получилось мало. Этот определённо следует оставить, пусть Бюро Патентов прорыдается от патриотизма.

Гошка сделал соответствующие пометки на листе.

Дальше потянулся бесконечно скучный общий план как раз-таки затылков с невнятным Первым Большим Перевёрнутым где-то вдалеке. Звука не было, его писали отдельно, но Гошка смутно припоминал, что речь толкали экологи. Оставить, значит, полминуты нарезкой под эту самую речь, тонкости никому ни в хер не упали.

Мы тут не образовательные материалы клепаем, а духоподъёмные патриотические картинки. Первые, экспериментальные, не только ж для кассахских шлюх аппаратура существует. Сегодня в здании Бедроградской гэбни, завтра у Бюро Патентов, послезавтра (как только производство техники наладят для масс) — в доме каждого добропорядочного гражданина.

Скучный план продолжал тянуться.

Гошка не удержался, встал со стула и продолжил наводить порядок в вещах. Вот списку бедроградских младших служащих, выполняющих свои обязанности в Столице, нечего прямо посреди полочки делать.