Чума в Бедрограде

Чего ему стоит не выёбываться сейчас, сказать прямо и в лоб?

Бедроградская гэбня — отличные ребята, профессионалы из профессионалов, только всё равно любым отличным ребятам и профессионалам из профессионалов не помешал бы хотя бы годик в Северной Шотландии.

Вот где быстро понимаешь, что отвечать на вопросы надо сразу. Иначе труба.

Кто выёбывается — тот и мёртвый.

Ёбаный Гуанако (сержант Гуанако, наглая рожа) — живой. И после Северной Шотландии, и после своих огнемётчиков в степную чуму. Знает потому что, когда надо прекращать выёбываться и мозгами начинать шевелить.

Должно быть, поэтому Соций и верил ему. Не хотел, но верил.

Уже почти.

— Знаешь, ты молодец, что назначил-таки решающую встречу, — после долгого молчания заявил Гошка. — Решающую, когда можно будет перестрелять их всех нахер и забыть. А то всё разговоры, разговоры — скажи мне это, скажи мне то. Заебало языком чесать. Давно пора решить всё нормально, на кулаках, не мараясь о всякие там засады из младших служащих.

Засады из младших служащих?

— Так ты их всё-таки устроил? — первым опять переспросил Бахта.

Обсуждали сразу после отстранения Университетской гэбни, стоит или не стоит их валить напрямую, пользуясь временным запретом на ношение оружия.

Обсуждали, но вроде думали до Дмитрия Борстена обождать.

Выходит, Гошка сам решил с университетскими разобраться?

— А чего им спуску давать? — пожал плечами Гошка. — Но это я так, дуркую. Своими руками всяко приятнее.

Андрей своим обычным жестом обхватил правой ладонью левое запястье и от этого стал будто даже ещё меньше и младше, чем на самом деле. Посмотрел на Гошку, дёрнул губами — вот-вот спросит что-то.

Гошка резко обернулся к нему, задрал свою ломаную бровь.

Андрей тряхнул головой: забей, мол, неважно.

Соций не собирался затыкать Андрею рот, но раз тот сам не хочет говорить, пусть не говорит. Сейчас и без него есть о чём.

— Это ты всё к чему? — мрачно поинтересовался у Гошки Соций. — Про преимущества решающей встречи-то.

Гошка усмехнулся. Жёстко так, азартно. Совсем уж привычно.

— К тому, что похеру, кто и что сказал или скажет. Имеют значения только действия.

— Болтовня, — не купился Соций. — Сдавал или не сдавал?

Это важно.

Только это важно.

Сдавал или не сдавал. Да или нет.

Хватит выёбываться.

Бахта и Андрей всё ещё не встревали, но Соций чуял, что они тоже хотят услышать уже да или нет и перестать ебать себе мозги. Нельзя ничего делать дальше, пока ебёшь себе мозги.

Гошка выпрямился под взглядами трёх голов Бедроградской гэбни:

— Я думал, у нас тут синхронизация и доверие, а ты мне допрос готов устроить из-за спектакля неведомо кого.

Андрей прям побелел.

А, у него ж это любимая заноза в жопе.

Дерьмище в гэбне из-за влияния посторонних.

Развал Колошмы, будь он неладен.

Соций даже пожалел сейчас, что не спросил утром у наглой рожи, чё он сам-то про свой развал Колошмы думает. Чё наделал и чё с Начальником Колошмы на самом деле устроил, что все в той гэбне так обоссались со страху, а искры до сих пор летят.

Вон у Бедроградской гэбни сейчас прямо над головой Институт госслужбы. Там, блядь, этот развал Колошмы теперь к экзаменам учат. Соций как-то смотрел программу, ржал как лось. Андрею даже подсовывал: похоже, мол, на правду в методичках пишут или как?

Андрей отмахивался: для формирования, мол, первичных представлений о синхронизации и рассинхронизации правда не нужна.

А эта самая правда в своих шелках и кружевах в такси у склада села — и привет.

Точно же всё не так было. Не так, как в методичках, и не так, как Андрей рассказывает. Не потому что Андрей врёт, а потому что сам не понимает, чё было-то.

— Слушай меня внимательно, — медленно, с нажимом заговорил Гошка. — Я не знаю, по какому ветру улетели годы синхронизации и знания друг друга, но я — кто угодно, только не предатель, — Гошка подался вперёд. — Если бы я вдруг решил, что в Университете все сплошь лапулечки, которым пора даровать свободу от поганой Бедроградской гэбни, я бы в этой гэбне не сидел. Понял меня? На две стороны не играю.

Да понятно, понятно.

И всегда было понятно: Гошка решил — Гошка сделал. Предавал бы, так с музыкой. Вот с той самой симфонической, с которой сегодня университетское такси приезжало-уезжало.

Соций вздохнул.

В том и дело, что если не предавал, но сдал, хуже выходит.

Не так крут, как все всю жизнь думали.

— Он сказал, — кивнул Соций в сторону затихшего магнитофона, — что ты не виноват. Подумай хорошенько, может, где чего ляпнул случайно, ошибся…