Чума в Бедрограде

Всем этим людям.

Ну, некоторым из них.

Издав некий понимающий звук, Дима посмотрел на Габриэля Евгеньевича добрыми-добрыми глазами, ласково снял с него очки и свершил то, чему предначертано было свершиться уже аж в третий раз.

Габриэль Евгеньевич испустил еле слышный вздох и вернулся в бессознательное состояние. Кажется, сегодня был не лучший день в его жизни.

— Очень, очень давно хотелось, — удовлетворённо признался Дима и, последовательно исполняя ритуал, вернул очки на место.

Абстрактные вселенские весы смотрели на происходящее с пониманием.

Ради всеобщего блага и высокой цели.

Это даже приятнее, чем рассказывать гадости про Ройша. Когда долго говоришь гадости, в какой-то момент невольно начинаешь в них верить. Вот, например, где сейчас Ройш? В Университете, на парах. И можно ли хоть на секунду усомниться в том, что перед выходом из дома он действительно проверил все карманы, все пуговицы и газовую колонку — вирус не вирус?

В связи с чем очень хочется спросить, почему Бедроградская гэбня прицепилась именно к нему.

— Бедроградская гэбня, Университетская, даже Портовая — всё шестой уровень доступа. А Ройш, внук хэра Ройша, имеет не только одно с ним лицо, но и право на второй уровень — как наследник Революции, — в отличие от Брови, Дима не стал сильно задумываться о том, куда лучше сесть, и плюхнулся прямо на пол. — И Бедроградская гэбня это знает. Не знает она того, что он за человек.

Второй уровень доступа правда бывает, и его правда можно получить? Это же так… высоко. Одно дело — хэр Ройш на фотоснимке из отрядского учебника, и совсем другое — просто Ройш с портфелем и стопкой зачёток. Между ними, очевидно, есть связь, но, как бы это, реликварная. Ненастоящая. Не такая, которой можно на самом деле воспользоваться.

Кстати, пора завязать с привычкой думать вслух. Не доведёт же до добра, ой не доведёт!

— Взять второй уровень доступа — страшное оскорбление? — осторожно предположила Бровь, усаживаясь напротив Димы. Интересно, в Порту стулья отсутствуют принципиально?

— Конечно. Получится ведь, что он имеет право знать и делать всё то, что знает и делает, да ещё и за счёт наследия великих предков. На такое он пойти не может.

Предки-то, может, и правда великие, но это повод не восхищаться ими, а делать каменную физиономию на предмет хэра Ройша и говорить о нём преимущественно умолчаниями. Как и о том, что Ройш в самом деле имеет с ним одно лицо. И о том, что время от времени он вынужден читать лекции про собственного деда. Такое ощущение, что хэр Ройш сделал не Революцию, а гадость лично Ройшу.

Он, впрочем, и сделал.

Из-за известных народным массам и отрядским учебникам гардеробных предпочтений хэра Ройша Ройш теперь не может носить жилет — вдруг кто заподозрит его в недостаточном презрении к великим предкам. И в этом скрывается настоящая, подлинная драма: ясно же, что жилеты существуют исключительно для таких людей, как Ройш, ибо кому ещё может прийти в голову подобное на себя напялить.

А теперь — из-за фамильного самолюбия — остались бедные жилеты одинокими и неприкаянными на этой земле.

— Переживает за тебя?

Переживает ли за неё Ройш? Этого никто не знает — по крайней мере, уж точно не Бровь.

— А что, есть, по поводу чего переживать?

Нервный смешок прибавился к реплике сам собой, Бровь его не планировала.

Ведь, наверное, есть. Общение с головами Бедроградской гэбни и прочими смертельными вирусами — не самый безопасный род занятий. С другой стороны, всё ведь сложилось по плану, по их собственному университетскому плану! Ну, не считая диктофона.

Бровь хотела сообщить, что всё было бы совсем хорошо, если бы она хоть что-нибудь понимала в происходящем, но из-за двери донеслись вопли слабой членораздельности, отдалённо напоминающие хохот.

— Жопой клянусь, у него эти тюки по верхней палубе раскиданы. Вообще без палева.

— Нашёл чем клясться!

О, ещё кто-то идёт. Видимо, этот самый — как его — Святотатыч. Или вся Портовая гэбня. И войдут они, разумеется…

— А граница с этого так прихуела, что нормального досмотра никто устраивать не стал. Ну и…

…без стука.

Сегодня день такой. День Входов Различных Людей в Различные Помещения без Стука.

Всё нормально, шпионский роман должен начинаться с экспозиции, хотя когда ж она закончится-то, а.

Бровь бегло проинспектировала ввалившихся на предмет шрамов, поскольку дверь они выбили очень даже ногой. Шрамов не обнаружилось. Дима же посмотрел на ввалившихся недоумённо и подозрительно. Видимо, его тоже опечалила такая несправедливость.