Чума в Бедрограде

— Верно. А я ответил, что у меня есть веские основания полагать, что это Брованна Шухер. Вы связались с её отцом?

Капли пота на лбу врача неожиданно выросли в размерах. Он истерически затушил папиросу и схватил следующую.

— Девочка была в крайне тяжёлом состоянии. Она требовала присутствия.

— Всей больницы?

— Ваше предположение было всего лишь предположением, я не мог на пустом месте… — врач вдруг уронил голову на ладонь. — Леший, паршивые оправдания. Нет, я не известил её отца, потому что… Константин Константьевич, вы хоть понимаете, кто вы такой?

Ройш вопросительно наклонил голову.

— Вы внук хэра Ройша, и вы настолько на него похожи, что ваше лицо действительно знает вся страна. Известно, что ваш дед — и ваш отец — занимались политикой. Вы называетесь простым преподавателем истории — на истфаке БГУ, это тоже, знаете ли, место более чем сомнительное. А потом в телефонном разговоре утверждаете, что Брованна — всего лишь одна из ваших студенток. Студентка в околокоматозном состоянии зовёт любимого учителя, ага. Это же просто смешно! — врач вскочил, отвернулся и тихо продолжил. — И учитель без колебаний едет за ней ночью из Бедрограда в Хащину. Простите, это выглядит слишком… подозрительно. Я не знаю, кем вы на самом деле друг другу приходитесь, не знаю, при каких обстоятельствах она получила травму, и не знаю, в каких отношениях вы с её отцом. Не знаю и не хочу знать. Не хочу — уж простите — быть причастным ни к какому делу, связанному с Ройшами. Простите ещё раз. Мне доводилось сталкиваться с вашим отцом на бюрократическом поприще.

Как ни посмотри, у фамильного наследия и семейной репутации нет никаких плюсов, сплошь минусы.

— Думаю, я всё-таки позвонил бы отцу Брованны. Наверняка позвонил бы… но через полчаса после нашего с вами разговора сюда приехали люди из Силового Комитета. Лично, без предупреждения. Показали жетоны, сообщили, что забирают её, — врач наконец-то отёр пот; говорил он тихо. — Я сказал, что это немыслимо, что в таком состоянии транспортировка может привести к летальному исходу. Они показали жетоны ещё раз.

— Ясно, — Ройш чуть заметно постучал указательными пальцами, ещё раз покивал своим мыслям. — И как они выглядели?

— Кто?

— Люди из Силового Комитета, которые забрали девушку.

Врач пожал плечами.

— Как-как… с пистолетами, в кожаных плащах. Приехали на грузовике, уехали на нём же. Тот, который говорил со мной, высокий, телосложение крупное, волосы тёмно-русые, короткая стрижка… как вообще может выглядеть Силовой Комитет?

— А что насчёт волос девушки?

— Что насчёт волос девушки? — подпрыгнул врач и посмотрел на Ройша с явным раздражением.

— Прямые или вьющиеся?

— Прямые.

— А телосложение?

— К чему вы клоните? Это допрос?

— Вовсе нет, — Ройш старательно улыбнулся. — Хочу быть уверен в том, что речь идёт всё-таки о Брованне Шухер. Если здесь был Силовой Комитет, то у близких вашей пациентки, кем бы она ни являлась, наверняка есть поводы волноваться. Хочу знать, есть ли они у меня.

Врач выдохнул, снова осел за стол.

— Простите. Нервы ни к лешему от всего этого. Телосложение… — он нахмурился, потом пожал плечами, — нормальное телосложение, ничего примечательного.

Ройш тоже нахмурился и посмотрел на врача как можно внимательнее. Было очевидно, что тот нервничал — то ли от Силового Комитета, то ли самого Ройша; то ли боится за свою безопасность, то ли терзается этическими проблемами.

Какова вероятность того, что в районную больницу города Хащины попала другая девушка, подходящая под данное описание и отличающаяся только менее субтильным, чем у Брови, телосложением, зовущая Ройша по имени и способная заинтересовать Силовой Комитет?

Явно меньше, чем вероятность того, что врач просто путает от волнения.

— Есть ещё кое-что, — вдруг выдохнул тот, — я почти забыл. Одежда Брованны была в крови, её пришлось выбросить, но вот… нашли в кармане.

Врач покопался в ящике, извлёк оттуда небольшой прямоугольный кусок бумаги и протянул его Ройшу.

Фотоснимок. На обороте — знакомым размашистым почерком: «Сам он подписывать отказался (думаю, дело в том, что писать он умеет только научные статьи и высокохудожественные романы), так что я за него», и ниже: «Прекраснодушная Галка, я давно хотел признаться, что от всего сердца Вас люблю! Г. О.»

— Вы сказали, что при девушке не было предметов, которые помогли бы её опознать.

Врач хмыкнул.