Вместе с тем трансформируется и собственно западная реальность. Поскольку либерализм, ставший идеологией глобализации, декларирует приоритет личности над государственным и национальным суверенитетом, что, в частности, предполагает и свободу перемещений, а главное — из-за дефицита низкоквалифицированной рабочей силы в развитых странах Запада, вызванного процессом депопуляции, в последние десятилетия ХХ века начали возникать громадные антропотоки, «человеческие течения», сопоставимые по масштабам с Великим переселением народов в эпоху крушения Римской империи.Образование национальных анклавов — турецких в Германии, арабских во Франции, албанских в Италии, мексиканских, китайских, индийских в Соединенных Штатах, исламских в Великобритании, русских по всей Европе — сделало западную реальность принципиально мозаичной: главенствующая «титульная» культура растворяется в конгломерате «всемирной деревни». Отражением этого стала концепция мультикультурализма: равноправного сосуществования множества разных культур в едином территориальном пространстве. Возник новый субъект глобальной истории — мировые диаспоры численностью в сотни тысяч и миллионы людей, живущих вне исторической родины. Это, в свою очередь, привело к зарождению государственных образований нового типа — построенных на функциональном объединении диаспоры и метрополии. Границы государств стали фрактальными, размытыми, неопределенными. Государства из устойчивой совокупности территорий, что являлось признаком их политического существования, постепенно превращаются в изменчивую совокупность граждан. Причем гражданство здесь может быть весьма условным: лишь в той мере, в какой человек признает над собой власть данного государства. Такое гражданство следует называть «сетевым»: степень вовлеченности в подданство может непрерывно меняться.
Фактически это не Запад колонизирует Второй и Третий миры. Фактически это будущее колонизирует сейчас настоящее. Оно агрессивно вторгается в существующую реальность, преобразует ее, превращая в нечто совершенно иное. Оно стремительно перестраивает ее для себя, не делая особых различий между Западом и Востоком, Югом и Севером.
Заметим в этой связи, что универсализм, структурным выражением которого является глобализация, представляет собой давнюю мечту человечества: мечту о единстве мира, мечту о единстве людей, не разделенных ни расовыми, ни национальными, ни государственными, ни религиозными предрассудками. Ранее эту идею пытались осуществить мировые религии, позже она вырастала из великих социальных доктрин — коммунистической и либеральной, каждая из которых акцентировала свою сторону универсализма. В наше время эта идея овеществляется через глобальную экономику.
Впрочем, заметим также, что боги наказывают человека, исполняя его желания.
Человек в сетях
Хотя считается, что характеризующей чертой современности является активность сетей, внедряющихся в индустриальный мир, однако ясно, что сетевые структуры как специфический тип внегосударственной организации социума существовали всегда.
Отличие их от собственно государства заключается в следующем.
Государство иерархично: оно имеет один центр власти, один центр силы, все остальные центры, независимо от их назначения, подчинены ему. Низшее здесь поглощается высшим и существует постольку, поскольку не выходит за пределы социальной субординации. Сеть, напротив, гетерархична: она имеет множество центров власти, множество легитимных источников. Все сетевые субъекты, по крайней мере теоретически, равны между собой. Модератор в сети не устанавливает законы, он лишь поддерживает существующие правила коммуникации.
Государство обладает физической территорией. Собственно, это главный признак его реального бытия. Территория государства теоретически постоянна, изменение ее сопряжено с большим онтологическим риском: войнами, социальными катаклизмами, кризисами и так далее. Сеть, в свою очередь, экстерриториальна: физического пространства у нее нет; фактически она представляет совокупность «граждан сети», а потому меняет свои очертания непрерывно и, как правило, безболезненно.
В этом смысле сетевыми структурами являлись, например, общины раннего христианства, свободно взаимодействовавшие между собой: роль модераторов здесь играли апостолы; католические монастыри (ордена) в средневековой Европе: власть Папы Римского долгое время была очень условной; торговый Ганзейский союз, экстерриториальное образование более чем из ста городов — Любек (Германия), Брюгге (Фландрия), Новгород (Русь), Лондон (Англия), Берген (Норвегия), Венеция, Ревель, Рига… Ганза имела даже собственные войска и свою «территорию» — поверх границ современных ей государств.
Читать дальше
