В собственно экономической сфере этот процесс представлен «модернизацией» — приведением национального производства в соответствие с главенствующими мировыми стандартами; в сфере социальных отношений — «вестернизацией»: внедрением западных эталонов социального поведения. Обычно он идет в два этапа. На первом этапе страна вскрывается, как консервная банка, — эту операцию осуществляет либерализм, поддержанный военной и экономической мощью западной цивилизации, а на втором — местная экономика, соответствующим образом трансформированная, подключается к одному или нескольким глобальным потокам.
Все это привело к кризису национального государства. Начался стремительный демонтаж так называемой «вестфальской системы» мироустройства, которая возникла как результат соответствующих соглашений по итогам Тридцатилетней войны 1618 — 1648 годов и предполагала, что базисным элементом геополитики является именно государство: оно обладает абсолютным, неотчуждаемым суверенитетом над своей территорией. Позже эта идеология была закреплена Священным союзом, пытавшимся утвердить незыблемость европейских границ, Ялтинскими и Потсдамскими соглашениями о послевоенном устройстве мира, Уставом ООН, провозгласившим представительство в этой организации не наций или народов, а именно государств, Хельсинкскими соглашениями 1975 года о нерушимости государственных границ в Европе.
Теперь эта логичная геополитическая система, просуществовавшая почти четыреста лет, начала деградировать. Власть из рук национальных правительств стала все больше переходить к безличным транснациональным образованиям, диктующим всему миру формы экономического и политического бытия. Место государств в глобальной игре начали занимать обширные региональные объединения: Азиатско-Тихоокеанский форум, Объединение стран — экспортеров нефти, Исламская конференция, Европейский союз, Евразийское экономическое сообщество. Квотирование экспорта сырья и товаров, установление на них твердых цен, фиксируемых специальными соглашениями, структурное перепрофилирование экономики, осуществляемое по рекомендациям «сверху», привязка и зависимость местной валюты от мировой — свидетельства явного ослабления государства.
Причем отдельные попытки национальных правительств ограничить этот процесс успеха, как правило, не имеют. Слишком несоизмеримы возможности противостоящих сторон. Попытки эти порождают, по выражению П. Щедровицкого, лишь «бунт капиталов»7 — бегство финансовых средств из страны по тем же, практически бесконтрольным, сетевым электронным путям. Такая явочная десуверенизация государства, его принудительный демонтаж, анестезируемый рассуждениями о приоритете гражданских прав и свобод, превращает почти любое правительство, даже самое демократическое, из полновластного хозяина своей экономики в рядового менеджера, в исполнителя, в технического назначенца, главной задачей которого является грамотная утилизация местных ресурсов. Причем менеджера, что существенно, можно и заменить, если, по мнению подлинных хозяев реальности, он плохо справляется со своими обязанностями. Это продемонстрировали войны в Югославии, Афганистане, Ираке, кризис вокруг Ливии, Северной Кореи, Ирана, а также недавние «демократические революции» на постсоветском пространстве.
«Потоковая экономика» приобретает ярко выраженный колониальный характер. Она становится метрополией для всего остального мира. Правда, это колониализм особого рода. Осуществляясь на данном этапе в «атлантической версии», будучи территориально привязанной к развитым странам Запада, экономика глобальных потоков тем не менее преобразует собой всю существующую реальность. Уже отмечалось, что если классический колониализм, колониализм Британской империи или послевоенный колониализм США, базировался на сотрудничестве, хотя бы и резко неравноправном: метрополия была заинтересована в стабильности колониального бытия как источника своего собственного процветания, — то в нынешнем «глобальном колониализме» преобладают разрушительные тенденции. Из осваиваемой территории быстро извлекаются финансовые, сырьевые или человеческие ресурсы, извлекается вся та прибыль, которую они могут дать, а затем фокус интересов смещается, оставляя «колонию» в состоянии экономической деградации8. Причем степень деградации в отдельных случаях может быть столь велика, что происходит полное экономическое разрушение территории — ее демодернизация, архаизация, образование «областей хаоса», где начинают преобладать теневые структуры. Таким образом возникают совершенно особые зоны: «Глубокий Восток», «Глубокий Юг», специализирующиеся на экономике криминала9.
Читать дальше
