А со мной — мелкое. Меня вызвал Стрехнин67. Два письма: одно в город, другое на дачу. Сведения о том, что детская секция уже меня исключила, я получила тоже. Думала, Стрехнин — это уже и будет секретариат, и весь день в Переделкине писала свое выступление. А. И., трогательно нарушая свой режим, мне помогал, т. е. очень мешал, потому что торопил и подбадривал.
Что теперь они сделают с А. И.? Лишат гражданства, вышлют?
А. И. страшно возбужден и счастлив. Ловит все передачи. “Как они хорошо выбрали — главное: у немцев было 80 тысяч преступников и их судили, а русским не дали судить ни одного, хотя их было 1/ sub 4 /sub нации”.
“Я не мечтал, что „Архипелаг” выйдет при мне. Провал в Ленинграде — это был перст Божий. После этого я и решил его там разрешить печатать”.
Бросился домой в Москву — “сопереживать” с Алей.
“А если гибель предстоит?”
Почетная гибель. “Я знаю, что столб, у которого / я стану, будет гранью / двух разных эпох истории / и радуюсь избранью”68.
31 января 74 г., четверг, Переделкино. А. И. мне не понравился. Т. е. его письмо. Во-первых, нельзя было писать о доме, о Музее К. И. — не поговорив со мной, а во-вторых, не за его жизнь здесь исключили меня из Союза, а за “Гнев народа” и все предыдущее69.
В наших газетах чудовищная, невиданная, небывалая травля Солженицына за “Архипелаг”. “Литературный власовец”. Травят его почти все: т. е. и Товстоногов, например. Надо вести список “всех, кто поднял руку”70, но он так длинен, что заставляет серьезно задуматься: существует ли еще или уже вымерла окончательно русская интеллигенция?
Я как-то сказала А. И. — и он очень это услышал, — что в 20-е и 30-е годы был “подкуп трудом”. Теперь, говорит он (и я это говорю уже года 2), теперь уже все всё понимают, и никому никакого оправдания нет.
Я не описала того вторника, когда была на квартире у А. И. — когда Аля мне позвонила, а он был на даче, а я вызвала Володю Корнилова, и мы вместе поехали в мой июньский тупик.
Позвонила мне Аля. (Чего не бывает обычно.) Что не может дозвониться Кларе Израилевне. “А что у вас?” — спросила я. “А у нас какие-то бандюги звонят без перерыва по телефону с угрозами, а внизу милиция...”
Я сказала, что сама попробую дозвониться на дачу. Дозвонилась — повезло — мгновенно: подошел сам. Я ему сказала: позвоните домой. А сама
вызвала Володю Корнилова, и он через 7 минут был у меня с такси. Фина вела водителя (непонятные развороты); потом я ее прогнала.
Мы вошли свободно — ни милиции, ни бандитов.
Внутри: Екатерина Фердинандовна в комнате младенца, Ермолай в Димкиных сапогах, из которых он не хочет вылезать, и потому все время падает; Игнат, хватающий со стола и запихивающий в рот исключительно негодные предметы вроде скрепок; Аля у телефона; Борька Пастернак71 и Димка в экстазе ставят какие-то палки... Но главное — телефон и гениальность А. И.: он сказал Але, что не приедет, а чтобы она продолжала держать к телефону подключенным магнитофон и записывать все угрозы и свои ответы.
Она мне прокрутила пленку назад; ее ответы очень находчивы; подлецы звонят под разными масками, напр.:
— Говорит друг А. И., заключенный. Мы, заключенные, им возмущены.
Был даже друг Л. К. Ч., к моему ужасу.
Потом пришли Женя и Алена Пастернак72.
К телефону решили больше не подходить. Дамы уложили мальчишек спать и позвали нас чай пить.
Оказалось, до нашего с Володей приезда внизу на подоконнике сидели 5 милиционеров. Аля высунулась; они у нее же спросили:
— Не знаете ли, зачем нас сюда прислали на опорный пункт? Кого
охранять?
Таким образом, они собирались устроить под окнами настоящий “Гнев народа”, а милиция охраняла бы Солженицына... Все в порядке.
Но почему-то отменили. Может быть, поняли, что его нет.
Тут-то Аля и дала мне его письмо в мою защиту... И я огорчилась. Но оно уже ушло.
Теперь все ждут: лишат ли его гражданства и вышлют ли? Гнусные статьи в “Правде”, в “Известиях”...73
Он уже дважды отвечал.
Из одного разговора с ним — мельком — я поняла, что он к этому готов .
“Сам о выезде не попрошу, но если меня лишат гражданства — физически сопротивляться не буду”.
“Все так”.
Горько.
2 февраля 74, среда, Москва. В газетах продолжается гомерическая травля Ал. Ис.
В газетах против А. И. — Бондарев74, некогда ходивший в либералах; а также его одноделец, который сообщает, что А. И. на следствии вел себя очень плохо.
Читать дальше
