она искупала собой бряцанье пеналов,
вызовы родителей к директору,
стояние у доски.
Рано звонок на урок,
но времени много,
чтобы не торопясь повзрослеть
и жениться на Веронике.
Где они теперь, весталки дряхлеющей религии,
комсомолки-вожатые в алых галстуках —
этот последний оплот, женский батальон
бессмертного бровеносца,
слабым манием руки посылаемый
в гудящие классы?
Товарищ Время,
казавшееся резиновым,
тянулось так долго,
но порвалось в один миг.
Deep Purple. Shield
Плюшевый медвежонок
идет по зимнему лесу.
Бусины глаз, не умеющие моргать,
с любопытством смотрят на снегопад —
белый кровоток спящих стволов.
Клыкастые чудища,
сотворившие его по образу-подобию своему,
не встретятся на пути:
медвежонок не пахнет
кровью и молоком.
Да и кто велел ему
покидать свое место на коврике
ради встречи с богами.
Doors. Strange Days
Неотступная юношеская фантазия:
я заброшен на секретный объект,
еду в лифте с вражеским генералом.
Он заговаривает со мной.
Не разобрав вопроса,
зажмурившись, отвечаю
на школьном нелепом английском.
“Oh, You’re o’key”, —
хлопает по плечу генерал,
выходит из лифта.
Я понимаю, что принят, прощен.
Больше не будет унылых линеек
и сборов металлолома.
Будут зеленый Вудсток,
бородатые “Криденс”,
Дженис Джоплин,
пахнущая бензином и сексом.
Они говорят:
выбери столетье, живи в нем,
обустраивайся…
Но время стареет раньше меня,
лишается вкуса и запаха.
Вот уже только хаммонд Манзарека
лопается на зубах
красной икринкой.
T. Rex. Children Of Rarn
Черный художник
на прозрачную плоскость
небывалые краски наносит.
Подымаясь на цыпочки,
силится дотянуться повыше.
Что узнаёшь в картине?
Дедовский старый ковер.
Те же цветки-завитки,
носатые морды узоров —
но вместо полинявшего, облысевшего ворса
краски горят небывалым огнем.
Только бы не обернулся.
Pink Floyd. High Hopes
8 минут 6 секунд
на прожитие жизни.
Поле ржаное,
звон колокольный, последний отсчет.
Разве друг тебя не предаст
на четвертой минуте?
Или с женой не простишься
на исходе седьмой?
Все уже было. Пустишься в поле —
заблудишься в поле.
Где-то вдали
колокол смолкнет.
Тьма упадет...
Кублановский Юрий Михайлович родился в Рыбинске в 1947 году. Выпускник искусствоведческого отделения истфака МГУ. Поэт, критик, публицист.
Записи
Пояснение
Когда осенью 1982 года я оказался вдруг в Вене — ошарашенный и подраненный разлукой с близкими и с Отечеством, которое, кажется, я любил тогда напряженнее, чем теперь, Солженицын прислал мне из Вермонта ободряющее письмо: “Через восемь лет вернетесь в Россию”. Надо мной посмеивались, но я поверил. И впрямь: совсем скоро у нас начались общественные процессы, кажется вполне приближающие такую возможность.
Через пять лет в Мюнхене, дожидаясь “исполнения сроков”, я сел на велосипед и в ближайшем супермаркете приобрел крепкую общую тетрадь в красной обложке. И — по совпадению — теми же днями прочитал у Гоголя: “Надо в себе поддерживать уменье выливать в форму думы свои”.
Так начал я вести свои Записи — и вот теперь уже два с лишним десятилетия. Писал именно как бы исходя из гоголевского посыла, но постепенно масса образующегося текста стала довлеть и превращаться в довольно широкую картину жизни в посттоталитарной России.
На данный момент набралось четыре большие тетради. Я заклеиваю их в пакеты и сдаю в РГАЛИ с указанием не вскрывать до 2020 года.
Читать дальше
