Говорит Владимир Малявин: “Дело в том, что русский язык обладает особой глубиной — стилистической и лексической, особенно если речь о старорусском языке.
Я пользуюсь им в переводах — конечно, дозированно: на мой взгляд, это помогает в передаче смыслов. Русский язык позволяет очень богато оркестровать текст. Мне кажется, другие языки не сравнятся в этом отношении с русским. Например, я использую в переводе „Дао дэ цзин” слово „пособление” — то, что обычно переводят как „следование”. Так вот, не „великое следование” — а „великое пособление”. Почему я это делаю? Древние китайские тексты для современного человека, вообще говоря, неясны. Когда современный китаец слышит, что я перевожу „Дао дэ цзин”, его оторопь берет: „Как это можно переводить?! Там же ничего не понятно!” И это правда. Более того, я подозреваю, что многие термины в „Дао дэ цзин” были придуманы самим Лао-цзы — то есть малопонятны и для его современников. И вот эта непрозрачность, эта глубина может быть дана и в русском языке”.
Евгений Головин. VERWESUNG. О поэзии Георга Тракля. — “Завтра”, 2010, № 32, 11 августа; № 33, 18 августа .
“И здесь несколько проясняется поэтическая перспектива Тракля. Его нельзя упрекнуть в традиционном для начала века недоверии или страхе перед рациональным мышлением, Тракль его просто ненавидит”.
Екатерина Дайс. Некролог для Евтушенко. Сергей Жадан, русская рок-музыка, Евтушенко и серийный убийца: смерть после Конца Света. — “Частный корреспондент”, 2010, 23 июля .
“Главное, что объединяет тексты Сергея Жадана и русских рокеров, — это гностицизм, проявляющийся скорее как мировидение, как базовая установка ментальности,
а не конкретный исторический феномен”.
“Гностики существуют в мире материи, которая представляет из себя зло, они окружены злом и материей, их собственное тело — источник страданий и тягостных ощущений. <���…> Гностический мир безрадостен, этот мир целиком описывается строками М. Цветаевой: „в теле как в трюме / в себе — как в тюрьме / жив, а не умер / демон во мне”, где демон — это та самая божественная искра, стремящаяся вернуться в свою Плерому, полноту бытия”.
“При этом гностицизм — совершенно непредставимая и неприемлемая религиозная концепция для обыденного человека. <���…> Однако она дает свои плоды в творчестве признанных гениев. Скажем, без гностического мироощущения не было бы произведений Лермонтова и Достоевского, Гончарова и Тургенева, Цветаевой и др.”.
Михаил Делягин. Грядущее как риск. Глобальный кризис: путешествие будет тревожным. — “Завтра”, 2010, № 29, 21 июля.
Среди прочего: “...закон сохранения рисков, по которому массовое снижение рисков элементов большой системы ведет к росту общесистемных рисков вплоть до ее разрушения”. Например: “...порча генофонда человечества из-за успехов медицины, обеспечивающей долгую и счастливую жизнь людям с ослабленной наследственностью. Из этой проблемы нет выхода: мы останемся людьми и будем спасать друг друга, но риск будет накапливаться на общесистемном уровне и неминуемо реализуется — стихийно и разрушительно”.
Денис Драгунский. “Я по натуре рассказчик”. Беседовала Алена Бондарева. — “Читаем вместе. Навигатор в мире книг”, 2010, № 8 — 9, август-сентябрь .
“„Темные аллеи” — великий памятник русской литературы. Возможно, в том и была историческая миссия и русская задача Бунина, чтобы оставить этот поэтический, тонкий, сильно эротизированный образ ушедшей России. Потому что, если бы не Бунин, Россия того времени запомнилась бы „Жизнью Клима Самгина” и предреволюционным критическим реализмом, который описывал сплошную беду и горе (они, несомненно, имели место, иначе бы революция не случилась). Но было и то, о чем писал Бунин”.
Всеволод Емелин. “Я живу просто...” Беседовали Андрей Фефелов и Андрей Смирнов. — “Завтра”, 2010, № 33, 18 августа.
“Еще до того момента, как я пришел к своему первому стихотворению, ранний Иртеньев произвел на меня сильное впечатление. Я увидел, что так можно писать. Но Иртеньев — чистый сатирик и ироник. Он четко отделяет себя от своих объектов. Я не отделяю, возвращаясь к философской терминологии, субъект и объект. У меня и иронии даже нет, автор и персонаж неразделимы, маска прилипла к лицу”.
Читать дальше
