Николай Ульянов. Комплекс Филофея. — “Посев”, 2006, № 2, 3.
“В наши дни, когда говорят о третьем Риме, то имеют в виду обычно образ, созданный в ХIХ веке, приписывая его Филофею. При этом не дают себе труда даже обратить внимание на заголовок, под которым во всех почти дошедших до нас списках встречаем послание к Василию Ивановичу: „Послание к великому князю Василию, в нем же об исправлении крестного знамения и о содомском блуде”. <���…> Кто читал послание полностью, тот знает, что борьба с мужеложством занимала автора больше, чем учение о третьем Риме. <���…> Но Филофей был краток и ограничен „малыми словесы” еще и потому, что предполагал идею третьего Рима известной своим корреспондентам. Не он был ее автором. <���…> Все желающие видеть в идеологии „третьего Рима” исчадие русского национального духа, должны были бы знать, что учение это не русского, а иностранного происхождения и занесено к нам извне”. Статья Николая Ульянова, эмигранта второй волны, была впервые опубликована в нью-йоркском “Новом журнале” (1956), затем перепечатана в сборнике “Свиток” ( New Haven , 1972), а в 1994 году перепечатана в № 4 журнала “Вопросы истории”.
П. В. Флоренский. Философия переписки. — “Новый Журнал”, Нью-Йорк, 2006, № 242 .
“Особый интерес представляет переписка П. А. Флоренского в годы его учебы в Московском университете…” Далее публикуется переписка Павла Флоренского 1905 года.
Егор Холмогоров. Хотят ли американцы ядерной войны? — “Правая.ru”, 2006, 23 марта .
“Публикация в „Foreign Affairs”, издании не слишком склонном к экстравагантным спекуляциям, означает, что превентивная война против России вновь вошла в горизонт американского планирования. <���…> Это означает, что в российском экспертном сообществе пора поставить с полной серьезностью и откровенностью вопрос о превентивной ядерной войне против США”.
“Ядерный аргумент является практически единственным, с помощью которого можно пересдать карты самим или заставить сделать это Америку. <���…> Если Америки вдруг не станет, практически все в мире вздохнут легче”.
“Никому этого не хотелось бы, но в логике „постсоветских” отношений России и США ядерное столкновение, как уже было сказано, практически неизбежно, и альтернативой является только добровольное прекращение существования России. Единственным возможным альтернативным исходом может стать балансирование на грани войны, ситуация, подобная Карибскому кризису, с аналогичным исходом, то есть принятием в результате ядерного шантажа определенных ограничений политикой США (как тогда американцы согласились на вывод ракет из Турции и неприкосновенность Кубы). В нынешнем случае аналогичным предметом шантажа могло бы стать восстановление государственного единства исторической России и вывод американских войск с тех территорий Евразии, где их не было в 1985 году, а также нейтрализация Восточной Европы”.
Давлат Худоназаров. Русский правитель Памира. Памяти Эдуарда Карловича Кивикэса. — “Посев”, 2006, № 3.
“В мае 1893 г. он [Э. К. Кивикэс], в составе Русского экспедиционного военного отряда генерала Михаила Йонова, впервые попал на Памир, где принял участие в боевых действиях против афганцев, которые под натиском русских войск были изгнаны с Памира. Среди участников памирских походов были также Л. Г. Корнилов и Н. Н. Юденич. <���…> 20 января 1905 г. капитан Кивикэс в третий раз был назначен начальником Памирского отряда и, по сути, стал первым русским правителем горного края с правом решать все вопросы, связанные с управлением бекством. На этот раз он пробыл на Памире почти четыре года и 27 сентября 1905 г. был произведен в подполковники. В эти же годы он чуть не погиб от яда, которым его пытались отравить бухарские чиновники…” Кстати, вытеснение русскими войсками афганцев с Памира остановило десятилетний геноцид таджикского населения .
Алексей Чадаев. Культ личности. — “Русский Журнал”, 2006, 21 марта .
“Но что же тогда сделал Хрущев своим докладом 26 февраля? Как ни странно, он сделал нечто, прямо обратное десталинизации. Возложив лично на Сталина и Берию ответственность за все „ошибки” и „перегибы”, а фактически — за преступления миллионов участников (в том числе и вполне добровольных) машины террора, Хрущев произвел не де-, а ресталинизацию. Он вновь вернул Сталина в политическую систему страны, сделал его нужным ей. Он, Хрущев, воскресил Сталина — теперь уже с обратным знаком, в ипостаси главного источника зла — точно так же, как ранее он был главным источником добра. Сталин — это теперь новая зона табу и одновременно ответственности; и в этом качестве он становится необходим послесталинской политической системе, которая им оправдывает и на нем базирует свое собственное существование. Сталин, который мог стать „прошлым” (как стал им в итоге Ленин), превратился в „настоящее”, которое запрещено. Сегодня Ленин умер, а Сталин жив. <���…> В этом смысле по-настоящему возможность десталинизации встает перед нами только сейчас. Но ее парадокс — поистине диалектический — в том, что возможна она только через возвращение Сталина — как возвращение истории, снятие моральных табу на нее. Десталинизация — это когда памятники Сталину стоят в тенистых скверах рядом с памятниками известным писателям и не волнуют никого, кроме голубей. Когда мир в результате действия истории становится настолько другим, что ничему сталинскому в нем не остается места”.
Читать дальше
