И еще одно соображение. Сразу после высылки Солженицын высказал мысль, что цель всякой эмиграции — возвращение в Россию. Это сразу вызвало напряжение в эмигрантских кругах, к тому времени давно уже переставших чувствовать себя “не в изгнании, а в послании”. Судить за это нельзя, но и разные цели определяют разный ритм жизни людей. Поразительным образом в Солженицыне сочеталось стремление вернуться на родину (к счастью, сбывшееся) с желанием выполнить завет своего героя Глеба Нержина и воссоздать утраченное прошлое, “еще теплое”. Для о. Александра прошлое России было уже холодным. Поэтому он раздражается даже оттого, что Солженицын предлагает эмигрантам писать мемуары. Как всякий американец, о. Александр — человек настоящего. Но надо ли говорить, какое значение имеет сегодняшний фонд “Русское зарубежье” для России, в библиотеке которого занимают достойное место труды о. Александра, включая и опубликованные издательством “Русский путь” “Дневники”…
В предисловии к книге “Евхаристия. Таинство Царства”, написанном за месяц до безвременной его кончины, о. Александр писал: “И если хоть часть того, что я хочу сказать, дойдет до России, и если хоть в чем-то окажется полезной, я буду считать, с благодарностью Богу, дело мое исполненным”7.
Слава Богу, труды о. Александра до России дошли, можно сказать, ежегодно издаются и переиздаются, и дело его, конечно же, исполнено. “Дневники” о. Александра лишний раз напоминают о том, как “широк человек”, сложен, какие причудливые извивы совершает он в своих душевных странствиях и как он значителен, если на всех путях своих его ведет чувство радости и благодарения, не изменившее о. Александру за три недели до смерти, как явствует из его последней проповеди 24 ноября 1983 года: “Всякий, кто способен благодарить, достоин спасения и вечной радости”8.
Борис Любимов.
1 Шмеман Александр, прот. Литургия и жизнь. М., 2002, стр. 154.
2 “Христианин это тот, кто — куда бы он ни направил свой взор, повсюду находит Христа и радуется, и эта радость преображает все его человеческие планы, решения, поступки и всю его жизнь превращает в миссию: в возвращение мира Тому, кто есть Жизнь мира” (Шмеман Александр, прот. За жизнь мира. N. Y., 1991, стр. 103.
3 Шмеман Александр, прот. Исторический путь православия. Paris, 1985, стр. 7, 8.
4 Шмеман Александр, прот. Исторический путь православия. Paris, 1985, стр. 244.
5 Шмеман Александр, прот. Введение в литургическое богословие. М., 1996, стр. 245 — 246.
6 Справедливости ради надо заметить, что, судя по “Дневникам”, о. Александр читает не только “третьесортных” французов, но и Леона Блуа, Габриэля Марселя, Франсуа Мориака, Жака Маритена, Эммануэля Мунье — цвет французской религиозной мысли XX века. (Примеч. от редакции И. Роднянской.)
7 Шмеман Александр, прот. Евхаристия. Таинство Царства. М., 1992, стр. 5.
8 См. иное впечатление о “Дневниках” о. А. Шмемана в “Книжной полке” Майи Кучерской (“Новый мир”, 2005, № 4). (Примеч. ред.)
Мироносицы в эпоху ГУЛАГа. Составитель Павел Проценко. Нижний Новгород, Издательство Братства во имя св. Александра Невского, 2004, 608 стр.
Эту книгу можно читать разными глазами. И реакция на чтение, наверное, может быть разной. Новый труд современного церковного историка — а до выхода “Мироносиц...” П. Проценко закрепил себя в читательском сознании помимо издательских акций двумя значительными книгами1 — дошел в 2005 году до прилавков “светских” книжных магазинов, был отрецензирован не только в церковной, но и в мирской прессе, стало быть, доступен всем: и просвещенным верующим, и новоначальным, и атеистам. Книгу приветствовала и “либеральная”, так сказать, “оппозиционно-агностическая” печать. Она объективно пришлась всем по душе.
И в этом есть справедливость: издание отлично структурировано, четырем большим разделам, состоящим из тщательно подготовленных документальных и художественных текстов, предшествует обширная вступительная статья, наличествуют примечания и комментарии, на всем здесь лежит печать труда. Хороша и рассудительно-просветительская интонация вступления — это не богословский, но скорее исторический очерк о судьбах русских женщин, проводящий — через проблематику “женского вопроса” в России — к тем, в чьих руках держался на протяжении всех времен и эпох светильник веры. В этой статье “Отверженные и любящие: мироносицы в эпоху ГУЛАГа” составитель настаивает на том, что благодаря то выраженному, то невыраженному “христианству семей” этот светильник чаще всего держали именно женские руки. И он, и благодарные рецензенты напоминают, ссылаясь на евангельское повествование о земной жизни Христа, что и тогда, когда дрогнули апостолы, жены-мироносицы, бывшие при Его земной кончине, сохранили верность Спасителю.
Читать дальше
