Ярослав Бутаков. Новый техницизм для российской цивилизации. — “АПН”, 2005, 4 мая .
“<���…> сохранение экологически чистого сельского хозяйства должно, через несколько веков, обречь на вымирание свыше 95 % населения Земли. Создание генномодифицированных культур, конечно, не панацея, но оно позволяет существенно повысить продуктивность земной экосферы и обеспечить продуктами питания намного большее число людей, что ныне и происходит, правда, пока еще недостаточно интенсивно. Сельское хозяйство неизбежно должно будет стать одной из самых наукоемких и высокотехнологичных отраслей индустрии, иначе человечеству придется включать жесткий режим самоуничтожения”.
“Всеобщее помешательство на проблемах личной безопасности и личного здоровья как гипертрофированное следствие идеи „прав человека” лежит в основе современного антисциентизма. <���…> Культ безопасности, стремление любой ценой (именно так!) обезопасить жизнь и здоровье абстрактного человека, наделенного „правами и свободами”, от любых возможных и невозможных воздействий парадоксальным образом происходит на фоне деградации медицинской отрасли. Современная медицина и фармацевтика нацелены не на профилактику и лечение заболеваний, а лишь на борьбу с симптомами болезней”.
“<���…> русская идея в XXI веке должна включать в себя весомую технократическую компоненту ”.
Ярослав Бутаков. Обыкновенный подлог. Ложь о “беспрецедентных” людских потерях как средство деморализации России. — “Русский Журнал”, 2005, 7 мая .
“Этими подсчетами в течение многих лет занималась комиссия Министерства обороны СССР. И когда в декабре 1988 года тогдашний министр обороны маршал Д. Т. Язов направил в ЦК КПСС заключение комиссии и проект постановления ЦК по поводу публикации ее работ, стало ясно, что правда о потерях вовсе не нужна партийному руководству. <���…> В чем же дело? А в том, что комиссия выявила абсолютно точное число потерь среди военнослужащих. Но это число не соотносилось с укоренившимися, вбитыми многолетней пропагандой представлениями о колоссальном количестве жертв Великой Отечественной. Советские вооруженные силы потеряли в той войне 8 миллионов 668 тысяч человек, включая сюда и умерших от ран, и не вернувшихся из плена, и основную массу погибших партизан, поскольку большинство партизанских отрядов формировалось из состава Красной Армии для диверсионных спецопераций в тылу противника”.
Дмитрий Бутрин. Гимн, ложь и Шолохов. — “Газета.Ru”, 2005, 24 мая .
“Шолохов не любил Пастернака, своего конкурента на Нобеля. В 1958 году советские идеологические органы развернули целые PR - и GR -кампании по продвижению бренда „Шолохов”, который должен был в глазах „шведских друзей”, номинировавших этих двух советских писателей, а также Эзру Паунда и Альберто Моравиа на Нобелевскую премию по литературе, преодолеть симпатии к бренду „Пастернак”. Тогда идеологическая диверсия не удалась, „Доктор Живаго” побил „Тихий Дон”, а Шолохов, вывезенный уже в 1959 году в пропагандистских целях в Париж, бурно давал французским СМИ не вполне корректные интервью: „Коллективное руководство Союза советских писателей потеряло хладнокровие. Надо было опубликовать книгу Пастернака ‘Доктор Живаго’ в Советском Союзе вместо того, чтобы запрещать ее. Надо было, чтобы Пастернаку нанесли поражение его читатели… Что касается меня, то я считаю, что творчество Пастернака в целом лишено какого-либо значения, если не считать его переводов, которые являются блестящими”. Это говорит не плакатный Шолохов, зачищенный до почти голливудского кинематографического лоска, столетие которого собираются отмечать Путин и Зюганов, а реальный, живой писатель, который завидует своему конкуренту и в то же время воздает ему должное! В связи с чем, кстати, родной Центральный Комитет рекомендует „обратить внимание М. Шолохова на недопустимость подобных заявлений, противоречащих нашим интересам”…”
Сергей Вагин. “Темное пятно” в биографии. — “Москва”, 2005, № 4 .
“Так мы оказались в лагере для восточных рабочих в Рурской промышленной области Германии. <���…> Лагерь находился на окраине небольшого городка Штерграда (в русском произношении). На свалке неподалеку постоянно что-то горело, распространяя такой отвратительный запах, что он преследует меня до сих пор. Место болотистое, низина. Бараки ограждены тремя рядами проволоки. При входе в лагерь стояло большое строение, где находились охрана и служебные собаки. Вышек по углам лагеря не было, но собаки ночью бегали между проволочным заграждением. В самих бараках была система типа купе, двухъярусные нары. Эти купе были отделены друг от друга фанерными листами. Купе справа и слева по коридору. В барак-столовую мы ходили есть, часть этого барака занимал медпункт. Рядом с нашим лагерем находились еще два лагеря военнопленных — американцев, англичан и французов. Нам выдали спецовки с нашивками „OST” („остарбайтер” — восточный рабочий). Деда определили рыть траншеи для бомбоубежища; тетя Наташа работала на заводе, возила тележки со стружками — отходы от станков, на которых вытачивали стаканы для снарядов; бабушка работала в швейной мастерской”.
Читать дальше
