“Это кто? Таня? Оля? Девушка, я честно не помню… Это кто? Катя? Нет? А кто? Ну хватит мне голову морочить, я занят. Да, другой. Другой бабой занят. Не устраивает? Прощай, беби… Костик, ты? В чем проблема? А… Ладно, еду… Заметано”.
“Слушай, — говорит мне, — ты быстро сваргань завтрак, я через полчаса вернусь, дальше будем праздновать”.
И запирает меня снаружи. Я спокойно сплю, он возвращается часа через три, оглядывается так недовольно, надувшись, готовит завтрак на одного, сам все съедает и заявляет: “Больше никого не задерживаю”.
Вывел под руку, дверь замкнул и уехал на джипе.
Через неделю прихожу я в бар “Весна” — меня никто не замечает, я невидимка. Отыскала шестерку и разрешила себя до дома довезти. Только он мне подал шубу, как нарисовался Абрамов-старший:
— Пойди сюда, Митя. Не надо тебе с этой девочкой связываться. Ты мальчик хороший, а она сука.
— Надо же, — отвечаю, — Саша, а я и не знала, что так тебе нравлюсь!
Абрамов развернулся и ушел, а шестерка развел руками:
— Извини, Вика, что-то хозяин не в духе.
— Хозяин чего? — спрашиваю.
— Всего, — рукой обводит зал. — А ты что, не знала, кому хамишь?
Да хоть бы и знала. Роман с баром на этом закончился, Эдик так и не появился, и я стала коротать вечера у соседки.
С этой соседкой мы год назад в автобусе познакомились, когда еще Марина была актуальна. У нее какой-то баул в руке, волосы немытые, глаза усталые, как от долгого горя.
— Ставьте, — предлагаю, — сумку мне на колени.
Поставила, спасибнула. Вышли из автобуса на одной остановке и зашагали в ногу.
— Мы, — спрашиваю, — кажется, в одном доме живем?
Та ожила, улыбается:
— В одном подъезде. А телефона у вас случайно нет?
— Случайно есть.
Зашли ко мне, она позвонила куда-то, я ей:
— А вы не курите?
— Курю, — отвечает.
— А может, еще и пьете?
— И пьем. — Сама смеется.
Вышли на лоджию, сели за стол, закурили, я поставила рюмки, плеснула по чуть-чуть бренди и грустно так говорю:
— А у меня, знаешь, Марина…
Тут она расхохоталась:
— Надо же. И у меня Марина. Какое совпадение!
Только ее Марина оказалась побойчей, а Ире характера не хватило. Не могла она с секатором в дом заваливаться. Одно слово — библиотекарь. В общем, стала я к ней за книжками ходить, всю ее библиотеку перечитала и кое-что ей пересказала, потому что она читает и ничего не помнит, а я запоминаю отлично. Память не замусорена, места много. Насчет своей Марины она решила, что черт с ними, пусть живут как хотят, а она сама. Сама-то сама, а пришлось разводить на продажу персидских котов. Вонь от них, надо сказать, жуткая, особенно когда пятеро котят одновременно пожрут, а потом одновременно погадят. Пальму вшестером обглодали до корней, диван изодрали в нитки, да еще все время боишься хвост прищемить. Если котенку хвост сломаешь — никто не купит, труды насмарку.
Но эта подруга не грустила, ушла из библиотеки, подалась в косметическую фирму, потом еще куда-то — в общем, вертелась, и, главное, худущая, одни глаза, а в доме вечно гости мужского пола, и не просто так, а с намерениями.
Но где тонко, там и рвется. Всего имущества — дубленка с телевизором да старая коляска, а ее обворовали.
— Ты что, — говорю, — не знаешь, где живешь? Дом уже два раза поквартирно обчистили! Теперь стала как все, вот и все.
Так нет, бегала к следователю, носилась, писала, всю родню свою, всех знакомых подняла. Воров, виданое ли дело, нашли! То-то все удивлялись, и воры, брат с сестрой, что в нашем же подъезде жили, особенно. Обидно им, видите ли, весь район обшмонали — ничего, а тут паршивая дубленка — и нба тебе!
Потом вора к ней приволокли уже с фингалами, следственный эксперимент камерами снимать. Пацан травокурнутый, что с него взять, с несовершеннолетки?
Я ездила к следователю протокол подписывать, как понятая. Следователь попался шутник.
— А где, — спрашивает, — спит хозяйка квартиры?
— На диване, — отвечаю.
— А почему не на кровати?
— Кровать сломана.
— Как, — делает удивленное лицо, — та-а-кой женщине и некому кровать починить?
— Именно поэтому. Та-акой женщине, — отвечаю, — любой рад кровать поломать.
Читать дальше
