На стыке умиления и злости
Быков Дмитрий Львович родился в 1967 году в Москве. Выпускник факультета журналистики МГУ. Поэт, прозаик, критик. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе новомирской поэтической премии “Anthologia” за прошлый год.
* *
*
Все надоело, все. Как будто стою в бесконечной пробке —
При этом в каждой машине гремит попса.
Тесно и пусто разом, как в черепной коробке
Выпускника ПТУ из Череповца.
Все впечатленья не новы, и все хреновы.
Как будто попал в чужой бесконечный сон,
В котором структуралисты с фамилиями на -сон
Толкуют мне тексты почвенников с фамилиями на -овы
И делают это под звуки FM “Шансон”.
Все надоело, все: бормотанье слов, немота предметов,
Зимняя нежить, летняя духота.
Всех утопить: я знаю, что скажут мне тот и этот,
Все, что попросит эта и спросит та.
И если даже в гнилой закат подмешают охру
И к власти придет осмысленный индивид,
И если им буду я, и даже если я сдохну, —
Все это меня не особенно удивит.
Предвестие это прорыва или провала —
Бог весть.
Господи, дай мне сделать, чего еще не бывало,
Или верни снисхожденье к тому, что есть.
* *
*
Полно у дьявола утех,
Но яростней всего его прислуга
Науськивает друг на друга тех,
Кто невозможен друг без друга.
Хоть мир имел один исток,
Его бесстыдно разметали
На лево-право, Запад и Восток,
На вертикали и горизонтали.
Подруга Вертикаль людей живыми ест,
Сестра Горизонталь грозит иной расплатой.
Давно разъяли бы и крест,
Когда бы не удерживал Распятый.
* *
*
Уходит год, который меня любил.
Приходит новый.
От грома петард, от пенья его мобил
Разит столовой.
Уходит мир, который меня любил.
Вся ткань — сквозная.
Всего страшней, что я его погубил,
Того не зная.
Маршрутный ад. Напротив сидит дебил,
Подобный кукле.
И даже Бог, который меня любил, —
Не знаю, тут ли.
Не знаю, что ему делать среди слепней
И мух навозных.
Но если тут, ему что ни день трудней
Кроить мне воздух.
Шестнадцатая баллада
Война, война.
С воинственным гиканьем пыльные племена
Прыгают в стремена.
На западном фронте без перемен: воюют нацмен и абориген,
Пришлец и местный, чужой и свой, придонный и донный слой.
Художник сдал боевой листок: “Запад есть Запад, Восток — Восток”.
На флаге колышется “Бей-спасай” и слышится “гей”-“банзай”.
Солдаты со временем входят в раж: дерясь по принципу “наш — не наш”,
Родные норы делят межой по принципу “свой-чужой”.
Война, война.
Сторон четыре, и каждая сторона
Кроваво озарена.
На северном фронте без перемен: там амазонка и супермен.
Крутые бабы палят в грудак всем, кто взглянул не так.
В ночных утехах большой разброс: на женском фронте цветет лесбос,
В мужских окопах царит содом, дополнен ручным трудом.
“Все бабы суки!” — орет комдив, на полмгновенья опередив
Комдившу, в грохоте и пыли визжащую: “Кобели!”
Война, война.
Компания миротворцев окружена
В районе Бородина.
На южном фронте без перемен: войну ведут буржуй и гамен,
Там сводят счеты — точней, счета — элита и нищета.
На этом фронте всякий — герой, но перебежчик — каждый второй,
И дым отслеживать не дает взаимный их переход:
Вчерашний босс оказался бос, вчерашний бомж его перерос —
Ломает руки информбюро, спецкор бросает перо.
Война, война.
Посмотришь вокруг — кругом уже ни хрена,
А только она одна.
На фронте восточном без перемен: распад и юность, расцвет и тлен,
Бессильный опыт бьется с толпой молодости тупой.
Дозор старперов поймал бойца — боец приполз навестить отца:
Сперва с отцом обнялись в слезах, потом подрались в сердцах.
Меж тем ряды стариков растут: едва двоих приберет инсульт —
Читать дальше
