— Сам знаешь, как теперь с этим.
— Ну и ничё, мы не из пугливых. Ты брату своему скажи — где он? Скажи, чтоб пособил мне.
— Я ему не советчица. — Валя склоняется к Федьке, запускает руку ему в волосы. — Ты вон у меня какой жесткий… А он другой ведь совсем. Выдержит он там? Ты сам-то подумай — в помощь он тебе будет или…
— Да некогда помощников искать. Что он — все на крыше сидит? Хватит ему сидеть, в дело его надо, а то так балбесом и останется. А у нас этого добра — и так полгорода…
С неохотой Валя подходит к двери, открывает ее, кричит в темноту:
— Саш!
— А? — доносится из темноты голос.
— Ты сидишь все? Тут Федя спрашивает тебя, спустись-ка…
По железной крыше осторожно проходят шаги, без громкого звука, аккуратно спускаются, быстрый шорох — и вот уже Сашкино лицо показывается в проеме двери. Умное лицо, но странное — тонкое, длинное, выразительные большие глаза, шапка курчавых волос.
— Проходи, садись, — приглашает к столу Федька.
Саша проходит, садится на стул.
— Водку пьешь?
— Нет.
— А чем занимаешься?
— А что? Объяснить могу, но это непросто. Доски судьбы, улавливаешь? Время. Проходы есть, трубы есть. Как птица — фырк! — и уже там.
Федька обалдело смотрит на брата Вали. Потом сглатывает то ли кусок, то ли слюну и произносит:
— Доски, говоришь? А гвозди забивать умеешь?
— Умею.
— А выпрямлять?
— Умею.
— Тогда ты, будем считать, нормальный. Мне помощник нужен в одном деле. Можно сказать, компаньон. Твоим занятиям это не повредит. Просто завтра ты со мной поедешь.
— Зачем?
— Да какая разница тебе с твоими птицами? Птиц ты, кстати, мно-ого повидаешь. И еще всякого. Попутешествуем немного. Идет?
— А за голубями кто приглядит?
— Я пригляжу, Саш, — говорит Валя. — Водичку сменю, покормлю…
— А зачем это, Валя?
— Помоги ему, — кивает Валя на Федьку. — Надо так.
Сашка смотрит на сестриного жениха внимательно. Вот, значит, появился такой. И впервые сестра ради другого человека его просит.
— Ладно, — говорит.
Федька (с облегчением):
— Ты, Саш, вещи теплые возьми: кофту там, телогрейку. И не уходи с утра никуда, понял?
subIХ /sub
На глинистом мысу в дельте Волги, за тростниковой крепью, отделяющей раскаты от моря, команда музыкантов поставила палатку, что-то сварили на примусе, доедают обед…
Алексей:
— Мужики, жрите быстрей, а то, как говорит Николай Иванович, мы вечер пропустим…
— Да времени хватит…
Постепенно загружают оборудование в лодку. Отталкиваются. Место, которое они выбрали, не очень-то, может быть, удачно: тут полно водоплавающей птицы: голоса гусей, уток, огарей, лебедей, всякой утиной мелочи сливаются в один квакающий фон… Поэтому Николай Иванович и говорит музыкантам:
— Вы что хотите записывать? Если мы сейчас в гнездовье бакланов наведаемся, то орать они будут будь здоров, только музыку с ними вряд ли сыграешь…
— Ну, — говорит Алексей, — я бы пошел просто по справочнику…
Миша-«звучок»:
— Леха, таких справочников до фига. Называются «Определитель птиц» — на си-ди. Там все расписано, даже голоса для примера. Но раз уж мы приехали сюда, писать нужно штучные вещи, соло. Вот, мы пишем вечернюю трель какой-я-не-знаю птицы. Завтра — еще две трели.
— Это верная мысль, — говорит Брайан. — Надо такие вещи собирать… Николай Иванович, здесь ведь певчие водятся? Ну хоть скворцы, например... О! Тонкая вещь — для тех, кто понимает…
— А знаете что? — вдруг говорит Николай Иванович. — Я вам подарок сделаю. Здесь рядом гнездовье сверчка… И вот с него-то мы и начнем.
А уж завтра — все другие главные певуны: пеночки, мухоловки, широкохвостки, камышовки…
— Идет! — вскрикивает Брайан. — Сверчок — это птичка?
— Ну да.
— Круто! Едем, едем… — Наклоняется к Николаю Ивановичу: — Вечером вы у меня услышите, что такое сверчок!
Съемки сверчка. Подробно: трель сверчка. Гнездо, глаз, лапки.
Возвращение в лагерь — почти затемно. Шуршат в палатке, виден под тентом фонарик, тени. Потом собираются у примуса, готовят что-то. Потом голос Алексея:
— Николай Иванович, спасибо за вашего сверчка… Очень красиво…
Брайан:
— Вот из таких солирующих трелей потом создается ядро звука. Только у меня вруб: в какой-то момент их должно быть очень много. Не десять-пятнадцать, как мы думали, а, допустим, сто. И все это невероятной плотности… Клубится… Звук Хаоса. Даже гул.
— Что тебя так прет от этого Хаоса? — спрашивает Алексей.
Читать дальше
