(...Ну да, ну да:
Не так ли ты, поэт?..
..............................................
..............................................
.............................................)
– Не так.
(А как?..)
– А Бог весть.
Под хрип динамиков, под первый хруст костей
Еще я двигаюсь, еще не вовсе ссохлась
Меж плоскостей:
Вот план статьи, вот позвонил один зануда,
Вот Барт прочитан, вот Бурдье слегка почат —
Ну да, приехали; еще спроси откуда;
Там — промолчат,
Да не потупишь взоры, честно отработав
Любовь, хандру, центон, —
Чуть-чуть бумаги, несколько пробоев.
Такой цветок.
* *
*
Д. Д. и др.
— Мальчик-мальчик, где ты был?..
На Фонтанке водку пил.
Выпил рюмку, выпил две,
Стал угрюмым бородатым мужиком,
Бо участия не нашел ни в ком.
— Я еще малютка, я весь промозг,
Я хожу в институт, я иду в Дамаск,
Я не видел света, но слышал звон —
Перепад времен?..
— Мальчик-мальчик, жизнь прошла,
Наступает время не помнить зла,
Дат, имен, Дерриды, малой-большой нужды;
Путать следы.
— …Кто говорит, кто говорит?!.
— Это я говорю, великий спирит,
Табуны в пальто, заводские лито,
Имя нам никто.
Я призвал тебя, дух из царства живых,
В это царство смиренных, якоже их
Суть сортир на Савеловском, шинный склад,
Люберецкий мат;
Посмотри мне в глаза: я великий тот,
В ком любое слово твое умрет;
Ощути, как оно немеет в руке,
Истлевает на языке;
Беглый ветер небытия — это я,
Полынья в асфальте, кучи тряпья,
Паутина газет, невесомый сор,
Городской фольклор.
* *
*
Чужая молодость, не трогай
Чего-то влажно-мягкого в моей груди;
Я не заплачу, не надейся; проходи
Своею гаревой дорогой;
Другая жизнь, ты стреляешь с обеих рук,
Но все попаданья опять становятся мною;
…Прощай и ты, госпожа моя паранойя, —
Выхожу на финишный круг,
На котором дыханье, как и почти любое
Дело, уже довольствуется собою:
Так геометр шагами меряет кабинет;
Так параллельная прямая
Не покривит своего теченья, пусть понимая,
Что встречи нет.
Прилепин Захар родился в 1975 году. Окончил филологический факультет Нижегородского государственного университета. Прозаик, поэт, журналист. Живет в Нижнем Новгороде. В “Новом мире” публикуется впервые.
— Привет, Захарка. Ты постарел.
Мы играли в прятки на пустыре за магазином, несколько деревенских пацанов.
Тот, кому выпало водить, стоял лицом к двери, громко считал до ста. За это время все должны были спрятаться.
Темнолицые, щербатые, остроплечие пацаны таились в лабиринтах близкой двухэтажной новостройки, пахнущей кирпичной пылью и в темных углах — мочой. Кто-то чихал в кустистых зарослях, выдавая себя. Другие, сдирая кожу на ребрах, вползали в прощелья забора, отделявшего деревенскую школу от пустыря. И еще влезали на деревья, а потом срывались с веток, мчались наперегонки с тем, кто водил, к двери сельмага, чтобы коснуться нарисованного на ней кирпичом квадрата, крикнув “Чур меня!”.
Потому что если не чур — то водить самому.
Я был самый маленький, меня никто особенно и не искал.
Но я прятался старательно, и лежал недвижно, и вслушивался в зубастый смех пацанвы, тихо завидуя их наглости, быстрым пяткам и матюкам. Матюки их были вылеплены из иных букв, чем произносимые мной: когда ругались они, каждое слово звенело и подпрыгивало, как маленький и злой мяч. Когда ругался я — тайно, шепотом, лицом в траву; или — громко, в пустом доме, пока мать на работе, — слова гадко висли на губах, оставалось лишь утереться рукавом, а затем долго рассматривать на рукаве присохшее…
Я следил за водящим из травы, зоркий, как суслик. И когда водящий уходил в противоположную сторону, я издавал, как казалось мне, звонкий, казачий гик и семенил короткими ножками к двери сельмага, неся на рожице неестественную, будто вылепленную из пластилина улыбку и в сердце — ощущение необычайного торжества. Водящий на мгновенье лениво поворачивал голову в мою сторону и даже не останавливался, словно и не несся я, стремительный, к двери, а случилась какая нелепица, назойливая и бестолковая.
Читать дальше
