Анна Голубева . “Ящик”. Интеллектуальная игра. Правила. — “Критическая масса”, 2005, № 3-4.
“Телевидение — арена поп-культуры, и только в этом качестве его можно адекватно оценивать. Оно должно быть аутентичным — убедительным. Оно должно быть актуальным — модным. Оно не должно быть высоким, красивым и с лютней. Его идол — не Аполлон, а Фортуна. Это не Дельфы, мы в Риме”.
“Таким образом, телевидение редко дает возможность увидеть тех, кто плохо говорит, даже если хорошо мыслит. И часто не дает возможности наблюдать реальный процесс возникновения смысла, в чем, по идее, состоит (помимо чистой эмоции) ценность живого разговора”.
Ольга Горелик. Книга Садового кольца. Почему издателям невыгодно вывозить печатную продукцию за пределы больших городов. — “Новые Известия”, 2006, 13 января .
“По данным исследования „РосБизнесКонсалтинг”, рост книжного рынка в денежном выражении достигает 27% ежегодно, а в перспективе может дойти и до 35 — 40%. При этом больше книг в стране не издается — численность населения уменьшается, а потребности стабилизируются или даже уменьшаются. Иначе говоря, читать особенно некому. Таким образом, весь рыночный рост обеспечивается только за счет того, что книги постоянно дорожают. Вместе с тем с каждым годом все больше появляется литературы, вообще не находящей покупателя. Это объясняется тем, что объемов розничной сети попросту недостаточно, чтобы продать всю продукцию книгоиздателей. По оценкам экспертов, в прошлом году в продажу попало лишь 62,5% от общего объема изданных книг. Складывается парадоксальная ситуация: во многих регионах есть спрос на книги, но, поскольку магазинов явно не хватает, он остается неудовлетворенным”.
Надежда Григорьева; Данила Давыдов. [Курицын- Weekly ]. — “Критическая масса”, 2005, № 3-4.
“Одержимый миражом новой культуры, Слава Курицын завел себя и читателя в никуда и очнулся в пустыне, разбитый после странного сна. Однако вдохновенные видения, сброшенные в электронный архив, не пропали: не зря говорят, что бумажный „Курицын- Weekly ” — лучшая книга Курицына, памятник истории русской литературы новейшего времени” (Надежда Григорьева).
“Настаиваю: „Курицын-Weekly”, вне первоначальных задач этой сетевой хроники, предстает не столько источником сведений о недавно минувших временах, сколько эдаким лирическим дневником трикстера — ведь может и у трикстера быть лирический дневник. Все равно это не повредит его трикстерскому началу, все равно никто не поверит, что это всерьез” (Данила Давыдов).
Михаил Давидов. Дуэль и смерть А. С. Пушкина глазами современного хирурга. — “Урал”, Екатеринбург, 2006, № 1.
“Проследим поэтапно за клиническим течением болезни и оказываемой помощью”.
Данила Давыдов. Моноспектакль. — “Книжное обозрение”, 2006, № 1-2 .
“Замечательно то, что книги московского поэта мытищинского происхождения выходят за пределами Москвы и Московской области — две предыдущие в митьковском „Красном матросе” (Петербург), новая — в революционной „Ультра.Культуре” (Екатеринбург). Это, думается мне, не случайный симптом. Родионовская сверхпопулярность последнего времени тем не менее как-то странно сочетается с сегрегацией поэта в московском литературном пространстве. То есть будто бы есть какие-то „нормальные” поэты, а Родионов-де — нечто отдельное. Понятен механизм подобного рассуждения: родионовская стратегия, нацеленная на демонстрацию эстетического превосходства текста исполняемого над текстом, написанным-напечатанным, нарушает привычную и устоявшуюся установку, принятую в поэтических кругах и устроенную ровно обратно. Акции, подобные конкурсам слэма или фестивалю звукового стиха, несколько расшатали существующую конвенцию, но, видимо, недостаточно”.
Данила Давыдов. Война со смертью. — “Книжное обозрение”, 2006, № 1-2.
“Эссе Фанайловой и интервью с ней составляют немалую часть книги [„Русская версия”]. Вовсе не бонус, а вполне идеологически осмысленный раздел, уводящий от чистой литературности, напоминающий об обязанности поэта отвечать на вызов этого мира (еще один вполне самоценный раздел — компакт-диск, на котором Фанайлова чрезвычайно жестко читает стихи под музыкальный фон, оформленный Александром Салоидом). Постоянная напряженность ответственности: и отождествление стихотворений со статьями, и заявление о том, что человек должен постоянно носить с собой яд, дабы немедленно самоуничтожиться в случае недостойного поступка. Самурайская этика журналиста, постоянно участвующего в жизни вне литературы, за пределами описания. Позиция Фанайловой чрезвычайно раздражает, но это раздражение не проваливается в чистую негативность, а требует реакции. Писать о глубоко невротической — безусловно! — природе этой поэзии не хочется. Хочется отнять у Фанайловой приготовленную на всякий случай ампулу с ядом и погладить ее по голове и всех-всех-всех, но невозможно, многиемногие уже умерли, а остальные тоже умрут. Победа над смертью — задача поэзии, извините. Каждый борется как умеет. Фанайлова на передовой. Но холодное презрение: „ Можно говорить то, что на самом деле думаешь, / А не то, чего требует великая русская поэзия ”, — при всей истребительной ясности, несправедливо. Есть много различных фронтов, и очень многие не отсиживаются в тылу”.
Читать дальше
