Владимир Соловьев - Эстетика. О поэтах. Стихи и проза

37. Текст рукописи, начиная со слов "природу любовью реальной..." до слов "...при-родной или половой", написан слитно (примечание переводчика).

38. На полях рукописи - авторская пагинация: "8 f"

39. В этом заключается великий иерархический принцип, (прим. В. С.)

40. Эта классификация в тексте зачеркнута. Слова, отмеченные звездочками, напи-саны в рукописи по-русски. (примечание переводчика)

41. На полях рукописи: "Подразумевается само собою, что половая любовь (в своем совершенстве) исключает плотское совокупление в настоящей форме , а через это и материальное продолжение рода, хотя телесное единство всегда должно быть необхо-димо для совершенного единства, как реализации единства духовного."

42. На полях рукописи по-русски:

Bocток

Запад

Славянство

Сев<���ерная> Африка, Зап<���адная> Азия, Индия

Романск<���ий> запад, Германский, Англо-Саксонский.

Южное славянство, Западное сл<���авянство>, Восточн<���ое> слав<���янство>

Египет, Мавритания, Абиссиния

Туран и Иран, Малая Азия и Сирия, Арави

Южная Индия, Северозап<���адная> Индия, Северовосточ<���ная> Индия, Италия,

Исп<���ания> с Португ<���алией>, Франция.

Южная Германия, Северная Германия, Скандинавия,

Великобритания, Южн<���ые> Штаты, Сев<���ерные> Штаты.

Греция, Болгария, Сербия.

Венгрия, Польша, Чехия.

Малая и Белая Русь, Восточная Россия, Великороссия и т.д. и т.д. и т.д.

Данная запись сделана автоматическим письмом по-русски, на отдельном листе. В конце - четыре раза записано слово "Руттъ".

С 60 Избранные произведения. Серия"Выдающиеся мыслители". Ростов–на–Дону:"Феникс", 1998. – 276–332 с.

Красота спасет мир.

Достоевский

Странно кажется возлагать на красоту спасение мира, когда приходится спасать саму красоту от художественных и критических опытов, старающихся заменить идеально–прекрасное реально–безобразным. Но если не смущаться грубыми, а иногда и совсем нелепыми выражениями новейшего эстетического реализма (и утилитаризма), а вникнуть в существенный смысл его требований, то в них именно и окажется безотчетное и противоречивое, но тем более дорогое признание за красотою мирового значения: ее кажущиеся гонители усвояют ей как раз эту самую задачу спасать мир. Чистое искусство, или искусство для искусства, отвергается, как праздная забава; идеальная красота презирается, как произвольная и пустая прикраса действительности. Значит, требуется, чтобы настоящее художество было важным делом, значит, признается за истинною красотою способность глубоко и сильно воздействовать на реальный мир. Освободивши требования новых эстетиков (реалистов и утилитаристов) от логических противоречий, в которые они обыкновенно запутываются, и сводя эти требования к одному, мы получим такую формулу: эстетически прекрасное должно вести к реальному улучшению действительности. Требование вполне справедливое; и, вообще говоря, от него никогда не отказывалось и идеальное искусство, его признавали и старые эстетики. Так, например, древняя трагедия, по объяснению Аристотеля (в его"Поэтике"), должна была производить действительное улучшение души человеческой чрез ее очищение (###). Подобное же реально–нравственное действие приписывает Платон (в"Республике") некоторым родам музыки и лирики, укрепляющим мужественный дух. С другой стороны, художественная пластика помимо своего эстетического влияния на душу представляет еще хотя весьма незначительное, поверхностное и частичное, но все‑таки реальное, прямое и пребывающее воздействие на внешнюю вещественную природу – на материал, из которого это искусство создает свои произведения. Прекрасная статуя по отношению к простому куску мрамора есть бесспорно новый реальный предмет, и притом лучший, более совершенный (в объективном смысле), как более сложный и вместе с тем более обособленный. Если в этом случае улучшающее действие художества на материальный предмет имеет характер чисто внешний, нисколько не изменяющий существенных свойств самой вещи, то нет, однако, никаких оснований утверждать, что такой поверхностный образ действия должен непременно принадлежать искусству вообще всегда и во всех его видах. Напротив, мы имеем полное право думать, что воздействие художества как на природу вещей, так и на душу человеческую допускает различные степени, может быть более или менее глубоким и сильным.