Нил Шустерман - Громила

Вообще-то, я это придумала, но разве это не звучит как самая настоящая правда?

В мои обязанности также входило помогать другим находить нужные книги. Соображалка у всех работает по-разному; встречаются тупицы, которые могут бродить по библиотеке часами без всякого толку. Для таких то, что написано на карточках каталога — китайская грамота, постигнуть которую может только гений.

И вот передо мной стоит один из таких — я поняла это по тому, как растерянно он застыл около полки с поэзией — словно олень, пойманный лучами фар на тёмной дороге. Очень большой олень. Можно даже сказать, лось.

— Я могла бы помочь тебе найти то, что ты ищешь, — сказала я как можно вежливее: я известна тем, что могу до смерти напугать робкую лесную дичь.

— Где у вас тут Аллен Гинзберг? [7] Ирвин Аллен Гинзберг (англ. Irwin Allen Ginsberg ; 3 июня 1926 — 5 апреля 1997) — американский поэт второй половины XX века, основатель битничества и ключевой представитель бит-поколения наряду с Д. Керуаком и У. Берроузом. Автор знаменитой поэмы «Вопль» (1956). Принимал участие в работе над романом Уильяма Берроуза «Джанки». — спросил лось.

Я чуть не села. В нашей библиотеке ещё ни разу никто не спрашивал книг Аллена Гинзберга. Я принялась просматривать полку с поэтическими сборниками, стоящими в алфавитном порядке.

— Это вам такое задали?

Меня разбирало любопытство: кто из учителей задал своим ученикам читать поэзию битников? Скорее всего — мистер Беллини. Втайне мы все были убеждены, что нет такого психоделического средства, которое бы он в своей жизни не попробовал, так что мозги у него уже давно были набекрень.

— Нет, никто ничего не задавал, — сказал лось. — Просто захотелось перечитать Гинзберга.

Я даже забыла, на какой букве остановилась. По опыту знаю, что парень берёт в руки книгу стихов только по трём причинам: а) чтобы произвести впечатление на девушку, б) потому что задали и в) чтобы произвести впечатление на девушку.

Так что, довольная своей проницательностью (ах, какая я умница!), я нахально поинтересовалась:

— Как её зовут?

Он уставился на меня, моргая своими лосиными глазами. Красивого зелёного цвета, должна признать.

— Кого?

Ой, влипла. Но не объяснять же ему…

— Никого, забудь, — сказала я, быстренько нашла книжку и протянула ему. — Вот, пожалуйста.

— Да, как раз то, что нужно. Спасибо.

Всё равно я никак не могла поверить. В смысле, Аллен Гинзберг — это же авангард из авангардов, выходит за любые рамки, даже по стандартам модернистской поэзии.

— То есть ты… хочешь почитать его… так просто, для удовольствия?

— А что, нельзя?

— Нет, нет, что ты… просто… — Кажется, я выставила себя полной дурой, так что пора закругляться. — Забудь, что я вообще что-то говорила. Приятного чтения!

Он опустил глаза на книжку.

— Не могу объяснить… — сказал он. — Просто его стихи заставляют меня что-то чувствовать… Но мне не надо это чувствовать в отношении кого-то , так что я легко отделываюсь.

Это было настолько странно сказано, что я рассмеялась. Конечно, он обиделся и повернулся с намерением уйти.

Но что-то внутри меня сопротивлялось тому, чтобы наша внезапная встреча среди книжных полок закончилась подобным образом, поэтому не успел он дойти до конца ряда, как я бухнула:

— А ты знаешь, что Аллен Гинзберг пытался заставить Пентагон левитировать?

Он обернулся.

— Что, правда?

— Правда. Он и группа противников войны во Вьетнаме окружили Пентагон, уселись в позу лотоса и принялись медитировать с целью поднять военное ведомство в воздух.

— И как — получилось?

Я кивнула.

— Точнейшие приборы показали изменение высоты в ноль целых семь десятых миллиметра.

— Что, правда?!

— Нет, про высоту я выдумала. Вот была бы бомба, если бы это оказалось правдой, а?

Он рассмеялся. Похоже, самый подходящий момент протянуть руку и представиться.

— Меня зовут Бронте.

— Да, я знаю. — Моя рука почти исчезла в его ладони. — Наверно, тебя назвали в честь писательниц Шарлотты и Эмили Бронте. Не читал, но имена мне знакомы.

Я даже обрадовалась, что он их не читал — парень и так со странностями, а тут было бы уже совсем что-то запредельное.

— Мои родители — профессора литературы в университете. Моего брата назвали в честь знаменитого поэта — Теннисона.

— Наверно, терпеть не может своё имя? — предположил он. — Ведь он такой… медный лоб и клубок мускулов.

— Ты его знаешь?

— Понаслышке.