Родриго Кортес - Кукольник

Они работали наравне и молча, а затем так же молча ехали к следующему тайнику, убедившись, что людей нет, выгружали и его, и так без конца. Так что к пяти вечера они уже собрали и упаковали девять тайников из четырнадцати, а к семи — одиннадцать. И только на двенадцатом, у фермы Савитски, Платон вдруг остановил лошадей и, дождавшись, когда вторая телега, с Джонатаном на козлах, поравняется, показал рукой на белеющий в сумерках деревянный сарай.

— Там люди.

Джонатан пригляделся, но никого не увидел.

— Где?

— Двое в засаде справа от сарая, и еще четверо в кустах у дороги. Но это не полиция.

— Опять добровольцы… — сморщился Джонатан. Ему до смерти жаль было спрятанных там кукол. Но рисковать с бесценным грузом за спиной он совершенно не желал. — Черт с ними, объезжаем стороной.

Они попытались прорваться к следующему тайнику — на сеновале, и снова Платон заметил засаду. И только когда неудача постигла их в третий раз, Джонатан решил — хватит, он не будет испытывать судьбу бесконечно.

— Все, Платон, поворачиваем назад. По пути заглянем под мост. Может быть, туда они еще не совались… А если что не так, повернем в город. Пока доедем, там уже будет тихо.

К имению Лоуренсов добровольцы добрались только к семи часам вечера. Четыре экипажа, битком набитые красными от возбуждения мужчинами, заехали прямо в центральные ворота и выгрузились во внутреннем дворе огромного дома.

— Майкл, проверь сараи! — попытался как-то командовать тоже красный и тоже подвыпивший полицейский сержант. — Томми, ты возьми на себя деревню, остальные со мной. Будем проверять дом.

Но никто его уже не слушал. Никого из этих небогатых горожан черная, практически пустая деревня не интересовала; всем было любопытно, как живут и чем дышат те из черных, что присосались к господам.

Огромная беспорядочно снующая толпа ввалилась в гостевую, отобрала ключи у оставшегося за старшего черного мальчишки лет семнадцати и, сунув ему для порядка несколько раз в рожу, потребовала показать комнаты ниггеров.

— Нас здесь только двое, — хлюпая разбитым носом, сразу признался ниггер. — Раньше под лестницей еще Цинтия жила, а теперь остались только я и Платон.

Мужчины сразу же открыли ведущую под лестницу дверь, но в маленькой, со скошенным потолком и даже без окон комнатенке развернуться толком не смогли и вывернули все вещи наружу.

— Ни хрена себе эта черная жила! Даже у моей бабы таких тряпок нет! — начал возмущаться кто-то, но все уже видели — все пустое.

В городе им повезло куда больше. Под матрасом у одного ниггера они нашли настоящий, разве что не заряженный пистолет, а в одном из писем служанки крупного скупщика табака сержант вычитал признание о готовящемся побеге. Пожалуй, эти письма в надушенных конвертах, на розовой, довольно дорогой бумаге раззадорили ребят сильнее всего. Жирующая за счет господ, разодетая, чуть ли не как белая, служанка не только не испытывала к ним благодарности, но еще и строила козни. Черную суку выволокли во двор, и если бы не вмешательство офицера, наверное, прибили бы до смерти.

— Все-все, — осадил добровольцев сержант. — У них здесь еще три с половиной сотни ниггеров, можем до ночи к Мидлтонам и Бернсайдам не успеть.

Своевременное вмешательство отрезвило. Все помнили, что ровно в полночь смотр закончится, и тогда они уже ни в один господский дом не войдут. Парни переместились досматривать комнату мальчишки, обнаружили там только табурет и покрытую узорно сплетенной циновкой дощатую лежанку, переругиваясь, отправились в комнату Платона, и в этот момент раздался выстрел.

— Черт! А это еще что? — охнул сержант.

И тут же отчетливо прозвучал еще один выстрел.

Джудит Вашингтон плела циновки, настороженно прислушиваясь к звукам снаружи сарая, когда приставленные к ней сэром Джонатаном караульные начали нервно переругиваться.

— А я тебе говорю, их нельзя сюда пускать.

— Я ребятам дорогу закрывать не буду. Надо им сарай осмотреть, пусть смотрят.

— Ага, а потом и меня, и тебя пинком под зад отсюда! Ты этого хочешь?

И тут в дверь замолотили.

— Эй! Парни, у кого ключи? У тебя? Так неси их сюда!

Снаружи загремели ключами, караульные переглянулись и приподняли стволы мушкетов.

— Не подходит… — растерянно проговорили снаружи.

— Значит, ломаем.

Дверь ухнула, еще раз и еще, и охранники снова переглянулись.

— Не надо, ребята, — решился-таки подать голос один из караульных. — Здесь вам нечего делать!