Родриго Кортес - Кукольник

— Тащи его сюда! — весело заорали сбоку. — Сейчас мы выясним, кто кому что подарил!

Барак пришел в движение. Ниггера, явно укравшего эти сигары у кого-то из белых, сбили на пол, ухватили за ноги и волоком потащили к выходу — пороть.

— Смотри-ка, что я у этого нашел! Нож! — раздался еще один возмущенный вопль. — Вот сука черная!

— Это не мой! — отчаянно заверещал ниггер. — Мне его кто-то подсунул! Я правду говорю! Не мой это…

Но и этого никто не слушал. Горожане дружно кинулись на преступника, сбили с ног, не дожидаясь констебля, начали топтать, и Джонатан махнул рукой и вышел вон. Теперь он совершенно точно знал, что сегодня на пристани работы не будет. Он вернулся к переправе, никак не реагируя на вопросительные взгляды механиков, присел на один из ящиков, и тут до него дошел весь ужас ситуации.

— Господи! — схватился он за голову. — Что же теперь делать?!

То, что все его куклы, запрятанные в четырнадцати тайниках, рассредоточенных по всему округу, теперь в большой опасности, было слишком очевидно.

По традиции, смотры назначались один раз в год, решением муниципалитета. В этот день сотни и сотни мужчин вооружались мушкетами, тесаками, дубинками и плетьми и рано утром, что-то около четырех, выходили на центральную площадь.

Далее мужчины разбивались на группы по шестнадцать-двадцать человек и под руководством назначенных полицией в качестве представителей закона сержантов и офицеров отбывали в разные районы города, а затем прочесывали все окрестности, каждое поместье и каждую черную деревню в радиусе двадцати миль.

Цели были максимально просты и очевидны: поиски улик, изобличающих возможную подготовку мятежа, изъятие и уничтожение ножей, тростей и собак, а также всего, чем раб не имел права обладать в принципе.

Для города это было равносильно войне и карнавалу одновременно. Команды быстро начинали рассыпаться и перемешиваться, полиция за всем уследить не успевала, а к девяти утра многие из добровольцев были уже совершенно пьяны от реквизированного тростникового рома и крови — виновных наказывали на месте, а совсем уж обнаглевших ниггеров тут же прогоняли сквозь строй.

Понятно, что богатых горожан и крупных землевладельцев подобные меры не радовали — они и сами неплохо с рабами управлялись. Но противодействовать никто не смел, и богачи ограничивались тем, что заранее предупреждали домашних рабов о грядущем смотре и посылали своих представителей в досматриваемые комнаты и бараки.

Впрочем, помогало это лишь отчасти. Даже в самых богатых домах после каждого смотра стены еще долго отмывали от потеков крови, а общие потери достигали двух, а то и трех десятков черных убитыми и нескольких сотен ранеными.

И все-таки польза была. И немалая. Как правило, еще долго после смотра ниггеры передвигались по городу исключительно поодиночке, низко опустив головы и не смея смотреть белым в глаза, а городская беднота еще долго чувствовала, что они -настоящие белые люди.

Но для Джонатана это могло обернуться катастрофой. Он знал, как тщательно осматриваются в этот день все места, где может быть укрыт хотя бы один ниггер. Даже мертвый.

— Так, — повернулся он к механикам. — Сегодня работы не будет. Назначьте дежурных охранять привезенное имущество, а вот этот, этот и вон те два ящика, — ткнул он пальцем в самые большие, — разгрузить и поставить на повозки.

Механики принялись возмущаться, говорить, что в контракте ничего такого не записано, но Джонатан знал, что делает.

Пока он не подписал бумагу о приемке груза, они будут делать все, что он скажет.

— Все, я сказал! — рявкнул Джонатан. — Вы не на Севере! Вперед!

Джонатан выехал на двух повозках. На первой — Платон, на второй, как ни прискорбно, он сам. И в первую очередь он решил очистить те из тайников, что были ближе остальных к городу. Но трудности начались сразу же. Едва завидев на козлах черного, добровольцы останавливали повозки и стаскивали Платона вниз.

— Куда прешь, сука черномазая?!

— О-о… смотри-ка, сам попался!

— А ну, выворачивай карманы!

— У меня нет карманов, сэр, — разводил руки в стороны негр.

— Ах ты, козел старый! Он еще и врет!

Как правило, примерно на этом этапе Джонатан успевал добежать и вырвать Платона из рук нетрезвых добровольцев, но это все повторялось и повторялось, и, пока они вырвались за пределы полыхающего страстями города, старику раз двадцать съездили по роже, порвали куртку, а один раз даже попытались забраться и посмотреть, что там в ящиках.