Альфред Кох - Ящик водки. Том 1

— Господи, я так много говорил уже обо всем этом, неужели еще может быть кому-то интересно? Молодой и зеленый, в тридцать три года, я приехал на работу в Москву. Год жил в гостинице, а семья — в Питере. Сам я не мог этим заниматься — я работал full time, двадцать четыре часа в сутки. После мне дали какие-то бумажки, я их подписываю, въезжаю в квартиру в сталинском доме, в бывшую коммуналку, в зассанный подъезд. Через некоторое время мне говорят — «ты эту квартиру украл»… Какие-то инструкции нарушены… Вы, говорят, недоплатили.

— По мне, эта история из всех твоих самая запутанная, но только формально. По сути же тут, мне кажется, все чисто: квартира у министра быть должна — и все. Не будет же он комнату снимать! Или в троллейбусе кататься, как Ельцин перед выборами! А что все-таки с писательским делом?

— А тут чего объяснять? Группа авторов, включая и нас с Чубайсом, написала книжку «Приватизация в России». Каждый получил 90 000 долларов в виде гонорара. Мы их отдали в фонд защиты частной собственности как благотворительный взнос.

— Да? Но ведь тогда даже Чубайс покаялся: виноват, слишком уж гонорар большой…

— Что значит — слишком большой? Я вот потом с ним чуть не поругался. Я ему сказал: вот ты считаешь, что гонорар большой, а я считаю, что он нормальный. Почему большой? Ну почему — большой?!

— Про тебя много писали разного. Из «Газпром-медиа» тебя выгнали за то, что ты 400 000 долларов уже почти украл. Братьям Черным ты продал по дешевке КрАЗ. Инвалида, который воспитывал тебя в Тольятти, ты обидел, обманул его доверие. Ты подставил своего товарища Фишкова, и, когда его посадили, ты смеялся очень неприятным смехом. Что там еще? Ты летал на Барбадос с Кагаловским и там придумал отмывать деньги в Bank of New York. С волошинской фирмой «Интраст» дела делал. Групповым сексом занимался в коммуналке на 1-й Магистральной улице и в ней же принимал наркотики, в частности кокаин. С бандитами подозрительная дружба у тебя какая-то. Потом еще прослушку где-то публиковали, и ты там говоришь, что ты — гомик. А еще, знаешь, ты пьяный все время.

— Не, ну классно? Классно, да? Тебе нравится?

— В целом — неплохо. Читателя развлечь удалось, а ведь это главная задача прессы.

— Вот ты с выпивкой завязал. У тебя что, были проблемы с алкоголем? Пил слишком много?

— Я пить не бросил. Я с удовольствием выпью. Просто не вижу смысла среди недели набухиваться просто так. Никогда не бухал в течение недели. Собственно алкашка мне очень нравится. Очень! Я люблю компании… Водки выпить под настроение… А в последнее время бурбон пью. «Джек Дэниелс», «Джим Бим»; со льдом бутылочку усидеть за вечер — запросто. А не пью просто потому, что решил похудеть. Вот. Потому что 95 кг — для меня это много. Надо согнать до 80. Я занимаюсь на тренажерах, тренируюсь тщательно… На дорожке, на велотренажере, и на лыжном, и на беге — довожу пульс до 150. Я все тесты прошел, у меня сгонка веса начинается где-то после 140 ударов в минуту. А с алкашкой на тренажеры залезать — потом весь день будет сердце болеть, мотор посадишь. Вообще если с похмелья ты залезаешь на тренажер, то мотор начинает колотиться уже на 130 — а это нагрузка, которая не дает аэробного эффекта для похудения. Так что выпил — тогда, значит, с утра забудь про физкультуру… Это первое. Теперь второе. Алкашка вызывает аппетит. А жрать после шести часов нельзя. А пьешь, как правило, после шести, соответственно начинается у тебя жор, и ты в двенадцать ночи сидишь с брюхом, полным баранины. Так что, если хочешь похудеть, завязывай с алкашкой, дядя. Что такое лишний вес восемь кило? Ну, представь, ты на базаре покупаешь восемь кг сала. Это, извиняюсь, слишком… Весь год — и во сне, и днем — таскать на себе эту гирю в сале! И это сало ты не просто как рюкзак таскаешь на себе, через это сало надо еще и кровь прокачать, его надо напитать кислородом — вот тебе и одышка, и наклониться не можешь, чтоб зашнуроваться. С такой нагрузкой на мотор я, типа, сокращаю себе пять—семь лет жизни наглухо. Так что тут дело не в алкашке, понимаешь. Вот ты свой хрен не видишь?

— Ну почему, в зеркале — легко.

— А я свой хочу видеть без зеркала.

— Зачем тебе?

— Хочу знать, какой он.

— Ну, ну… Какой он — про это тебе другие люди скажут…

— Тебе жалко людей, у которых нет денег?

— Таких, кто всю жизнь мечтает кошелек найти, как молодой Саша Корейко — конечно, таких не жалко. А если человек, допустим, просто не может заработать, потому что он сирота и ему пять лет, или потому что он раковый больной, или он старый, или у него в автокатастрофе или, не дай бог, на чеченской войне погибли все кормильцы, и человек просто не может работать — таких жалко.