Альфред Кох: Ящик водки. Том 1

Я это говорю не в том смысле, что хочу в русских бросить камень, нет. Но мне вообще сложно общаться с людьми, которые относят себя к титульным нациям — например, со стопроцентными арийцами…

— Вот еще была поговорка: «Что русскому хорошо, то…

— …то немцу смерть».

— Да, да, да!

— Это Гоголь. «Мертвые души».

— Слушай, а ты, наверно, сравниваешь себя со Штольцем! А?

— С которым? У Гончарова он не так выпечен, как у Михалкова… Я с каким себя должен сравнивать, с гончаровским или с михалковским?

— О, какие ты тонкости… Ну, с каким-нибудь сравни.

— Когда я работаю, я Штольц, а когда сплю или ленюсь — Обломов. С чем это сравнить? Вот, к примеру, лев. Он двадцать часов в сутки спит, а четыре часа в сутки так охотится, что хватает и ему, и потомству.

— Да ни хрена он не охотится, это львицы его охотятся. Я только что из Африки, специально там выяснял.

— Да какая разница, кто именно!

— Да фактически никакой. Кроме той, что охотятся львицы, а лев спит, потом ему приносят еду, ему надо покушать, потом он должен оприходовать пятерых самок, опять покушать и спать дальше.

— Ну, все равно: за четыре часа — пятерых! Это не выходит за рамки моей концепции. Другой вон и за месяц пятерых не покроет.

— Ну да. Пока Обломов на диване лежал, Штольц и его невесту покрыл. Так про Штольца. Вот смотри. Ты тут строишь капитализм, проводишь приватизацию, отнимаешь фирмы у тех, кто плохо работает… И это все на фоне развалившихся колхозов, сонных райцентров, неубранного урожая. Да ты фактически ходульный образ немца, который обустраивает Россию! Учишь людей умываться, сморкаться, чистить ногти, работать, не пить. Ты — немецкий топор, который обустраивает русское тесто! (Лесков, правда, писал, что «немецкий топор застрянет в русском тесте».)

— Нет (смеется)… Мне бы самому топор какой-нибудь, чтобы мое тесто привести в порядок…

Кому нужна Россия?

— Алик! Мне кажется, впервые ты показал себя как властитель дум, когда в 97-м дал в Штатах интервью. Я процитирую опубликованную расшифровку: «Не вижу света в конце туннеля. Прогноз будущего России: сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех, кто умеет думать… Далее — распад страны на десяток маленьких государств. Мировое хозяйство развивалось без СССР, оно самодостаточно. Оно обойдется без России, у них там все есть. Да поймите же, Россия никому не нужна. Кроме самих русских, ее никто не спасет.

Ну какие, какие такие гигантские ресурсы имеет Россия?! Нефть? Да пожалуйста, существенно теплее и дешевле ее добывать в Персидском заливе. И сколько хочешь. Никель? Пожалуйста, в Канаде. Алюминий? В Америке. Уголь? В Австралии. Лес? В Бразилии.

Этот многострадальный народ страдает по собственной вине. Давайте не забудем — их никто не оккупировал. Никто не покорял. Их никто не загонял в тюрьмы. Они сами на себя стучали, сами себя сажали в тюрьму и сами себя расстреливали.

Россия должна расстаться с образом великой державы. Если Россия займет место в ряду Бразилии, Индии или Китая, то у нее есть шанс занять место в мировом хозяйстве. Если же она будет надувать щеки и изображать Верхнюю Вольту с ракетами, это будет смешно и рано или поздно лопнет». Конец цитаты. Значит, говоришь, Россия погибла? Пора сливать воду? Или просто ты сгоряча, в полемике, утрировал факты? Тем более у тебя было плохое настроение, ты остался без работы и выпил, видимо… Помнишь?

— Нет, я был не пьяный. Я был с работой, но — под следствием. Просто, понимаешь, надо иметь в виду обстановку, в которой я давал это интервью. Надо понимать, где и когда это было сказано и где тогда оказалась Россия. Это была осень 98-го года. Это был Примаков — премьер-министр, который самолеты разворачивает. Это был абсолютно исчезнувший с радаров Ельцин, это было полновластие «семьи», и это была цена восемь долларов за баррель. Восемь! Назовите мне, пожалуйста, страну с такими данными и с полным отсутствием репутации на Западе. У нас была репутация полных типа кидал, шансы на получение инвестиций были действительно нулевые. Скажите мне, какие может видеть перспективы здравомыслящий, спокойный, честный — прежде всего перед самим собой — человек?

— Ну, я не аналитик, но мне казалось тогда, что опять будет совок и вся та туфта, и остаток жизни пройдет зря. Я тогда думал, что вот, десять лет дали подышать — и опять за старое… Мне один товарищ сказал тогда, что хочет сына отдать на журфак. А я ему ответил: «Зачем? Все ведь кончено, нормальных газет больше не будет, а только советские». Все, поиграли и хватит…