Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

Ира безрадостно оглядела место своего поражения. Она сделала все что могла. Водопроводчик или Костя сделали бы больше. Но где взять сантехника в выходные и куда подевался сын, Ира решительно не знала. В ЖЭКе не брали трубку. А телефоны сына и невестки казенными голосами сообщали, что абоненты находятся вне зоны досягаемости.

Беда, да и только! Неделя, отданная на откуп зеленой тоске, завершилась экологической катастрофой. Пусть не вселенского масштаба, пусть на уровне лично-канализационном мир стал враждебным, зловещим, угрюмым. «Как я», — родилось невольное сравнение. Ира подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на себя. Женщина, отраженная в серебристой глади ответила мрачным взглядом. Она была измучена, несчастна и не скрывала этого.

Когда-то давно, еще в прошлой жизни, в похожем мрачном настроении, Ира стояла голая перед зеркалом и разглядывала свое отражение. Килограммовые складки жира на талии, расплывшийся овал лица, стальные коронки. Ужас внешний отражал ужас внутренний. «У меня впереди нет ничего, только старость», — думала тогда она. Что еще могла преподнести жизнь, кроме той же бедности, унылого прозябания, новых болячек и страданий? Оказалось, многое. Стоило вырваться из опостылевшего брака, бросить ненавистную профессию, рискнуть и пойти вперед, как реальность, словно по мановению волшебной палочки изменилась. Растаял жир, исчезли морщины, появились деньги. Мало того сложилась карьера, посыпались комплименты, появились наряды и восхищенные взгляды мужчин. Однако это великолепие не пришло само по себе. Все победы были получены с бою. За все лавровые венки пришлось заплатить высокой ценой.

Стройная фигура — это ощущение вечного боя с едой. Сияющие глаза — отражение спаленных за спиной мостов. Гладкая матовая кожа — постоянная череда адреналиново-эндорфиновых атак. Деньги — результат неизменного вызова миру и себе. Самоуважение, желание жить, творить, развиваться — от удивления, что судьба подарила второй шанс и страха не использовать появившиеся возможности полной мерой.

У новой реальности существовала еще одна изнанка. Ее не хотелось признавать, но из песни слов не выкинешь. Победные лавры удалось собрать благодаря одиночеству. Оно заставило сконцентрировать силы на главном, погнало вперед и привело к результатам: внутренней собранности, отличному цвету лица, наличию талии, успешности, вернувшейся красоте, здоровью, душевному равновесию.

Что и говорить: вторые шансы — штука дорогая и дефицитная. Судьба не разбрасывается ими почем зря и, предлагая сделать работу над ошибками, обеспечивает и должные условия для исполнения предначертанного.

«А может быть мне вообще не положено быть счастливой? Раньше я страдала с мужем, теперь маюсь от одиночества, — Ира горько улыбнулась. — Тогда слезы лила из-за одного, сейчас из-за другого. Что в лоб, что по лбу — какая разница?»

Это было явное преувеличение, но в моменты душевного раздрызга не до логики.

— Я устала быть красавицей… — сказала Ира своему отражению. — Я хочу кушать бутерброды с колбасой и маслом, ходить в джинсах и свитерах и не думать, как выгляжу.

Зеркало приняло сообщение бесстрастно. Мало ли кто от чего устал и чего хочет.

— Я устала быть сильной.

И снова серебристая гладь не дрогнула. Брестские крепости не сдаются, даже если мечтают о капитуляции. Не умеют они капитулировать, не имеют белых стягов в запасе.

— Я устала ждать любви

Сколько можно просыпаться и засыпать с надеждой, после каждой неудачи находить в себе веру, чувствовать неотступную готовность к чувству, в каждом видеть ЕГО? Сколько можно бросать в эту ненасытную топку дней и ночей, ничего не получая взамен? Уже сгорели три года. Почти тысяча дней изматывающего ожидания чуда. Сколько еще терпеть? Может быть, пора признать поражение?

— Мне пятьдесят, мне почти пятьдесят один. Мое время ушло. Наверное, я никогда не встречу человека, с которым буду счастлива. За свой второй шанс, за работу над ошибками я плачу одиночеством. Я одна и эту стену мне не преодолеть.

Каждый принимает решение по-своему. Кто-то сначала твердо говорит одно, а через минуту утверждает другое. Кто-то до последней секунды сомневается, а потом стоит за свои слова горой. Генрих Сологуб, придя к определенному выводу, мнения не менял. Поэтому, сидя за рулем автомобиля, ждал Иру без особого волнения. Неподвижная поза, отсутствующий взгляд, спокойные руки — говорили сами за себя. Делай, что должно и будь что будет.