Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

«Неделю назад у меня была совсем другая жизнь. Я хотела вытащить журнал, к Севе приставала с глупостями. А теперь без работы, без сил, разбитая и опустошенная. Правда, у меня есть пара очень пристойных предложений, но по поводу их я сильно сомневаюсь. Вдруг это не мое? Что тогда?» — Отследить происхождение тяжких дум было несложно. Букет, переполнявших Иру, негативных эмоций дополнился еще одной составляющей — зеленой завистью. Так уж сложилось, что субботний вечер собрал в зале исключительно влюбленные пары. Во всяком случае, так можно было расценить: кокетливые улыбки, многообещающие взгляды, нежные прикосновения рук. Что на самом деле чувствовали, женщины и мужчины, явившиеся в ресторанчик, принадлежащий дочке Генриха, Ира, конечно, не знала. И судила об отношениях поверхностно. Но от того не менее радикально и предвзято: «У людей выходной, любовь, жизнь, праздник. Они отдыхают, наслаждаются, а не обсуждают договора». Ира горько вздохнула и опустила глаза. Вид благополучной части человечества ее удручал.

Генрих спрятал в портфель очередной документ и предложил:

— Еще вина?

— Пожалуй, — согласилась Ира и заставила себя еще раз улыбнуться. Короткие фразы и широкие улыбки вполне заменяли общение.

— У вас что-то случилось?

— Да, нет.

Только великий и могучий русский язык рождает столь конкретные формулировки.

— Все прекрасно.

Ира постаралась сосредоточиться, плохое настроение — не повод для демонстраций. Генриху Сологубу, да и никому иному, не следовало знать про недельную черную меланхолию, пустоту одиночества и отсутствие перспектив. Ее привыкли видеть сильной и победительной. Не стоит напоследок портить впечатление.

— Что с вами, Ира? — Генрих настойчиво лез в душу.

«Неужели ему мало моего сосредоточенного взгляда, своевременных кивков, вежливых поддакиваний и ослепительных оскалов? — Умение слушать или имитировать такое умение — один из главных профессиональных навыков хорошего менеджера. Вопрос Генриха свидетельствовал, что и в своей сильной функции, Ира дала слабину.

— Вы словно не здесь, не со мной.

— Где же я интересно?

Сологуб пожал плечами, этого дотошный главбух не знал.

— Впрочем, вы правы, — признала поражение Ира. — Я сегодня не в ударе. Но, кажется, мы все уже выяснили?

Действительно, с договорами вопросов больше не было.

— Тогда, может быть, пойдем?

— Да, — согласился Генрих, как показалось с облегчением.

Ехали молча, пока тишину салона не прервал телефонный звонок.

— Да, моя милая, — произнес в трубку мобильного Генрих. Затем повторил несколько раз: — да, да, да, пока.

— Вы умеете разговаривать с женщинами, — чтобы разрядить тишину, пошутила Ира.

— Почему вы так решили? — удивился Сологуб.

— Не спорите, соглашаетесь, милой называет. Что еще женщине для счастья надо?

— Это Ира, дочь, — судя по неизменившимся интонациям, дочка в представлении Сологуба женщиной не являлась.

— Какая разница, — спорить было глупо, — все мы одинаковые.

— Нет!

Ира с удивлением посмотрела на Генриха.

— Все женщины разные. Разве вы похожи на кого-то? — продолжил он.

— Нет, не похожа, — двойное отрицание на редкость удобная форма согласия.

— Разве вам достаточно для счастья пустых красивых фраз?

— Нет.

— А что вам нужно?

Столь интимный вопрос в устах закрытого на все замки Генриха мог обескуражить любого человека. От изумления Ира не нашлась с ответом. Впрочем, он и не требовался.

— Мне для счастья в последние годы, — голос Сологуба дрогнул, — очень не хватало моей жены.

Ира сочувствующе вздохнула.

— Я жил по-царски: любимая женщина, любимая дочь, любимый дом, любимая работа. Все что меня окружало, было любимым. Не верите?

— Верю, — произнесла Ира.

— Мне очень повезло. Жена была умной и красивой женщиной, и еще она любила меня. Нам было хорошо вместе. Знаете, двое умных порядочных людей могут устроить друг другу хорошую жизнь. Если захотят.

«Не знаю», — подумала Ира, о хорошей жизни она только мечтала.

— Она умерла внезапно. Я проснулся, а она мертвая. Ночью отказало сердце. Я всю ночь обнимал труп.

Авто, не доехав до дома Иры около километра, резко вильнули к обочине. От волнения у Сологуба дрожали пальцы, в таком состоянии управлять машиной он не мог.

— Год пролетел, словно в черном тумане, потом я стал потихоньку приходить в себя. Учился жить один, без жены, любви, счастья. Получалось плохо. Ох, как плохо у меня это получалось. Но время — отличный лекарь. Пришла пора проститься с прошлым и подумать о будущем.