Татьяна Дагович - Ячейка 402

Столовая, завтрак. Дисциплинированно запихнулась хлебом. Не сводила взгляд с мяса, словно боялась, что его украдут с тарелки. Как обычно, Анна сбежала к детям и успела, со своими дополнительными минутами, в гладильную. Надежды Фёдоровны не было на месте. Анна глянула на холодный утюг Фёдоровны с недоумением. В одиннадцать Надежда Фёдоровна всё ещё не появлялась. «Только не говорите, что Фёдоровна у нас противница», – тревожилась, вдавливая утюг в ткань…

– Слушай, а мы без Надежды не справимся… – пробормотала она в половине двенадцатого.

Скомканные вещи в корзине слишком медленно переходили в аккуратную стопку выглаженного.

– Завтра пришлют подмену, – кивнула Каролина. – Старуху-то нашу забрали. Перевели в пятый корпус, в лечебку. Приступ у неё сердечный был. Стукнуло прямо ни с того ни с сего. Её и забрали. А может, притворялась. Работать разленилась. А нам теперь после ужина доглаживай.

– Я не могу после ужина.

Каролина посмотрела на Анну и облизала губы, сомневаясь. Но всё-таки сказала:

– Не смотри на меня волком. Это не я придумала, Костя заходил передал. Если хочешь знать, ничего хорошего в этом пятом корпусе нет, кроме болячек. А ты, того гляди, сама туда загремишь. Если не прекратишь.

– Что – не прекращу?

– Твоё дело. Но хоть с Сергеем-то ты… Ну что ты с мужиком делаешь? Ты посмотри, на кого ты стала похожа, прямо таранка какая-то. Ему же с тобой появляться стыдно.

– Пусть не появляется! – Анна поджала губы – чудесно, этот красавец уже Каро жалуется.

– Никогда я не пойму, за что таких любят… Не ожидала я от него, не ожидала.

– Это ты о Сергее? Не смеши. Но мне плевать, что он обо мне рассказывает.

– Он в принципе нормальный, симпатичный. Ты его бы пожалела. И нас.

– Я всех жалею.

– Твоё дело.

«Как вы мне все надоели, – думала Анна, расправляя измятый рукав. – И Сергей, и тётя Порфира, и дети, и ты в особенности. В особенности ты».

В столовой позвякивала посуда, неприятно пахло едой и водным паром. Анна нанизывала макаронины на вилку и улыбалась технику Вячеславу. В последнее время она активно делала вид, что ест, а не сидела, сложив руки на коленях. Разговаривала с Яной. Ведь Каро была права, когда обратила внимание на её неправильное поведение, странно, что не замечала сама. Чрезвычайное происшествие – две колонистки подрались из-за очереди в душ, их разняли и забрали – окончательно открыло ей глаза. Нельзя забывать о правилах общей жизни. Быть приветливой и общительной стало принципом Анны, и она знала: в случае чего, за неё найдётся кому заступиться. Жаль только, что в День основания плохо себя вела. На то, что коридоры Колонии так запутаны и открыты… на то, что прошлой ночью за перегородкой ячейки скреблись, как кошка… лучше не обращать внимания. Анна в самом деле сжёвывала и глотала некоторые макаронины. Старалась теперь есть больше – Надежде замену так и не прислали, но зато им с Каро за дополнительную работу подняли паёк. И старалась скрывать свою сумасшедшую привязанность к детям. Из глубины столовой доносились разговоры. Резануло слух тревожное слово «кровотечение». Анна не нарушала правила, она оставляла в глазах и на лице здравую мысль, управляла мимическими мышцами. Не то что раньше, когда не интересовалась людьми и ходила расхлябанная. Челюсти вполне достоверно изображали пережёвывание. Многие наконец взялись за стаканы, и она не в числе первых. «А ведь могли бы быть ещё кровать-пускания и переливания…» Кровать – это всегда хорошо. Мягко и уютно. Она глотнула компот, прохлада потёкла через шею в грудь. Что же это за кошка скреблась ночью, ведь запрещено содержать животных. Теперь Анна с жалостью думала о нарушителях.

Единственная мелочь, которую по-прежнему не соблюдала, – запрет выносить книги из библиотеки. Однако в душе она не сомневалась, что в случае прокола крайним окажется всё-таки Володя. А ему ничего не будет, он такой молодец, всё делает правильно. Кстати, Володя и Каролина, после трёх попыток расставания, окончательно помирились. Анна была счастлива за них. Она подозревала, что «разводы» происходили единственно из желания Каролины сделать совместную с Володей жизнь хоть на йоту интереснее, – Каро ведь понимает, что от единожды выбранной пары здесь деваться некуда. Володя же в эту логику не въезжал и всякий раз расходился всерьёз.

Обед окончился, пора было возвращаться на работу. Бросила: «До скорого. До ужина», – Славе и Яне.