Осаму Дадзай - Избранные произведения

— Эй! — его рассказ был прерван чьим-то хриплым окликом. Я резко повернулся: справа от Баба стоял молодой человек очень маленького роста, в серой студенческой форме.

— Поздновато ты! — сердито сказал Баба. — Это студент университета Тэйкоку Санодзиро Дзаэмон. А это Сатакэ Муро — тот самый художник, о котором я тебе говорил.

Мы с Сатакэ, вымученно улыбаясь, обменялись приветственными взглядами. У него было странное лицо: будто совсем без жилок и пор, оно казалось отполированной до блеска маской «Но» молочно-белого цвета. Зрачки словно не имели центра и были похожи на стеклянные, нос, будто вырезанный из слоновой кости, казался холодным, линии его были острыми, как лезвие кинжала. Узкие и длинные брови напоминали листья ивы, а тонкие губы были красными, как ягоды. По сравнению с этим великолепным лицом тело производило удивительно жалкое впечатление: ростом он был не более пяти сяку, худые маленькие ладони были похожи на лапки ящерицы.

Сатакэ, не садясь, заговорил тихим и безжизненным, старческим голосом:

— Э-э, я слышал о вас от Баба. Вы попали в переделку, да? Э-э, думаю, что вы справитесь с этим.

Я растерялся. Его лицо — белое и ослепительное — было бесстрастным, как ящик.

Баба громко защелкал языком:

— Эй, Сатакэ, оставь свои насмешки. Способность хладнокровно насмехаться над людьми свидетельствует о душевной низости. Если тебе что-то не нравится, скажи прямо.

— Э-э, а я вовсе и не насмехаюсь, — спокойно сказал Сатакэ и, вытащив из нагрудного кармана лиловый платок, старательно вытер шею.

Преувеличенно громко вздохнув, Баба повалился на скамью.

— Ты что, слова сказать не можешь без этих своих «э-э», «да-а»? Хоть бы от этого постарался избавиться. Слушать противно!

Я был того же мнения. Сатакэ аккуратно сложил носовой платок и, пряча его в карман, проворчал так, словно его это не касалось:

— Ну вот, потом ты скажешь, что моя физиономия похожа на унитаз. Да?

Баба вскочил и, повысив голос, сказал:

— Не желаю с тобой препираться! Надо все-таки учитывать, что мы здесь не одни. Ведь так?

Между ними было что-то, о чем я не знал.

Сатакэ выставил голубовато-белые, словно фарфоровые, зубы и ехидно усмехнулся:

— Ну что, больше у вас ко мне дел нет?

— Нет! — и Баба, глядя в сторону, демонстративно зевнул.

— Ну что ж, тогда разрешите вас покинуть… — тихо пробормотал Сатакэ и уставился на свои позолоченные часы, словно что-то обдумывая. — Э-э, пойду-ка я в Хибия, послушаю Синкё [40] Синке (сокращение от Синкокёгакудан) — новый симфонический оркестр. Был создан Коноэ Хидэмаро. В то время был известен как первый симфонический оркестр на Востоке. . Коноэ в последнее время научился подавать товар лицом. Там со мной рядом всегда сидит молодая девушка, иностранка. Да, теперь я особенно ценю подобные развлечения. — И он удалился мышиной семенящей походкой.

— Тьфу ты! Эй, Кийтян, пива! Убрался наконец твой возлюбленный… Санодзиро, не выпьешь? Скучного типа я выбрал в товарищи, верно? Он как актиния. Будешь с ним спорить, хоть на голову стань, все равно останешься в дураках. Без всякого сопротивления прильнет к ударившей его руке…

Внезапно Баба сказал серьезно, понизив голос:

— Ты видел, он совершенно спокойно взял за руку Кийтян? Такие вот субъекты без труда заполучают чужих жен. Впрочем, боюсь, что он импотент. Он только считается моим родственником, на самом деле кровного родства между нами нет. Не хотелось ругаться при Кийтян. Противно соперничать с ним. Самовлюбленный болван! — все еще сжимая в руке стакан с пивом, он вздохнул. — Но художник-то он прекрасный!

Я слушал его рассеянно, а сам смотрел вниз на суету широкой улицы Хонго, которая постепенно погружалась в сумерки, расцвечиваясь многочисленными фонарями, и был захвачен нелепой сентиментальностью, не имевшей никакого отношения к тому, что бормотал себе под нос Баба. Сентиментальностью, выражавшейся в одной только фразе, которую повторял про себя:

«Ах, Токио…»

Через несколько дней я прочел в газете, что зоопарк Уэно купил новую пару тапиров. Мне захотелось посмотреть на них, и после занятий я отправился в парк. Там я увидел Сатакэ, который сидел возле загона для водоплавающих с большой куполообразной крышей и что-то рисовал в своем альбоме. Делать было нечего, я подошел к нему и легонько хлопнул по плечу.

— А-аа! — испуганно простонал он и медленно повернул голову в мою сторону. — А, это вы. Напугали меня. Садитесь. Я должен срочно закончить эту работу, подождите немного. Мне хотелось бы поговорить с вами, — безучастно произнес он и снова взялся за карандаш.