Латифа Aз-Зайят - Открытая дверь

— Нет, почему же! Просто есть вещи поважнее учебы.

— Какие же именно, сударь?

— И что толку от образования, если ты раб?

— Что же, по-твоему, я, мой отец, мой дед были рабами?

— Конечно, рабами, — ответил Махмуд, постепенно выходя из себя. — Если человек не борется против поработителей своей родины, не отстаивает своей свободы, он раб.

Отец побагровел. Он начал кричать на Махмуда, обвиняя его в непочтительности к родителям, в дерзости, невоспитанности и других смертных грехах.

— Ваша милость, очевидно, считает себя героем, — с издевкой заметил он.

— Никакой я не герой! Просто я решил бороться за свою свободу, чтобы быть достойным называться мужчиной.

— Скажите, пожалуйста, — мужчина! Ты ребенок, над которым все умные люди смеются!

— Никто надо мной не смеется!

— Ты баран, который добровольно идет на убой. А правительство готово принести в жертву сколько угодно таких баранов, лишь бы убедить народ в своей патриотичности!

— Меня мало интересуют цели, преследуемые правительством. У меня есть своя собственная цель, которая совпадает со стремлениями всего народа!

— Не много пользы ты принесешь народу, если тебя убьют в первый же день! Ведь тебя могут там убить! Ты подумал об этом? — спросил отец дрогнувшим голосом, и глаза его стали влажными. А Сания-ханым и Самира-ханым при этих словах даже вскрикнули. Лейла повернулась лицом к окну.

— Подумал, — сказал Махмуд, глядя в сторону. — Я обо всем подумал и готов на все…

— Ты готов! Ты готов погибнуть героем! — закричал отец. — Но что после этого будет с твоей матерью? Или тебе до этого тоже нет никакого дела!

Махмуд побледнел. Теперь и в его глазах блеснули слезы.

— Прошу тебя, папа, пойми, — умоляющим голосом произнес он. — Пойми, я должен это сделать. Я не могу не поехать.

Отец молча покачал головой и холодно сказал:

— Запомни: если ты уедешь, ты больше мне не сын! Двери моего дома будут для тебя закрыты… — Голос Сулеймана-эфенди дрогнул. — Даже если вернешься!

И он вышел, хлопнув дверью.

Мать умоляюще заговорила:

— Сыночек, милый, образумься! Не делай этого! Ради меня! Ради твоей несчастной матери!..

Махмуд сидел с неподвижным лицом, глядя куда-то в сторону.

— Ассам! Останови хоть ты его! Ты ведь всегда был таким благоразумным! — обратилась Сания-ханым к племяннику.

Ассам провел рукой по лицу.

— Ну, скажи ему, Ассам! — продолжала молить тетушка.

— Что я могу сказать, тетя? — промямлил Ассам, избегая ее взгляда.

Сания-ханым беспомощно опустила руки и тихо, с отчаянием повторила:

— Образумь его!.. Образумь…

— Ассам, ведь наверняка Махмуд подбил тебя на это! Ты сам на такую глупость не решился бы. Я уверена, что все это выдумал Махмуд! — вмешалась наконец Самира-ханым.

Кровь прилила к лицу Сании-ханым.

— Ты всегда все сваливаешь на Махмуда, — набросилась она на сестру.

— Потому что твой Махмуд совращает Ассама.

Ассам встал, подошел к матери и, с трудом сдерживая гнев, глухо произнес:

— У меня есть своя голова на плечах. Я не ребенок. Никто меня не совращал. — И, помолчав, добавил: — Пойми, я твердо решил завтра ехать, и никто меня не остановит!

Мать подняла на него испуганные глаза.

— Да, да! Уеду! Пойми — уеду!

Самира-ханым бросилась к сыну, крепко прижала его голову к груди и, как безумная, стала бессвязно бормотать:

— Ассам!.. Сыночек… Я не могу… Не могу… Нет!.. Нет!..

Ассам отстранил ее от себя.

Самира-ханым закрыла лицо руками и опустила голову. Джамиля бросилась к матери, обняла ее и расплакалась.

— Как тебе не стыдно, Ассам! — всхлипывая, упрекнула она брата.

Снова наступило тягостное молчание, время от времени прерываемое всхлипыванием Джамили.

Наконец Самира-ханым отняла руки от лица. Она как-то странно посмотрела на Ассама и чужим голосом спросила:

— Это твое окончательное решение?

Ассам молча кивнул головой. Тогда Самира-ханым резко оттолкнула Джамилю и, прежде чем кто-либо успел опомниться, оказалась на подоконнике. Джамиля испуганно закричала. Лейла бросилась к окну и крепко схватила тетушку за плечи.

— Пустите меня! Пустите! — кричала Самира-ханым. — Дайте мне умереть! Я не хочу жить! Не хочу!..

На помощь Лейле подоспел Ассам. Он снял мать с подоконника.

Джамиля взяла Самиру-ханым под руку и, направляясь к двери, сказала:

— Пойдем домой, Ассам… Ассам молча побрел за ними.

Уже в полночь, когда Махмуд укладывал вещи, служанка принесла записку от Ассама.