Брайон Гайсин: Заложники

Хамри отошел от старухи и потащил своих узников к входу в темную пещеру. Он заглянул сквозь решетку и увидел старого горбуна, скрючившегося у горшочка с раскаленными углями.

— Уходи! — крикнул горбун. — Не видишь, нет тут места! Последнее кольцо в стене уже забрали для психов.

Хамри протиснулся, оттолкнув разъяренного охранника, и дважды обмотал цепи вокруг железного прута недалеко от двери. К бесконечным рядам стальных прутьев вдоль стены были прикованы другие безумцы, у некоторых ошейники были затянуты так сильно, что их едва не придушили. Они стонали хором, коротко повизгивали и трясли железные прутья, приветствуя братьев, которые прижались друг к другу, когда Хамри укрепил цепи.

— Сделай мне чаю, — приказал он горбуну. — Я тебе заплачу.

Старик выругался, но принялся дуть на угли, осветив мрачную пещеру. Хамри рухнул на землю возле своих узников, и, несмотря на растущий страх, стал засыпать.

Снаружи женщины приготовили чай для мужчин, и те группками сквозь враждебную тьму стали подниматься к гробнице. Тягучая мелодия флейт под тихий аккомпанемент барабанов вторила голосам, слившимся в страстной молитве. Хамри уснул. Тень горбуна прыгала по изогнутому потолку пещеры, безумцы утихли.

Две женщины в белом подошли к решетке и заглянули внутрь.

— Прав ли Аллах, лишив разума вот этого парня? — указала одна из них на Хамри, дремавшего с другой стороны решетки.

— Да, он не похож на сумасшедшего, верно? — откликнулась вторая.

— Нельзя оспаривать волю Аллаха.

— Может быть, он излечится сегодня, когда мужчины потащат их к гробнице Сиди Ларби.

— А, может, святой поразит его, когда его бросят на гробницу, и он умрет.

— Такой красавчик, — вздохнула другая.

Хамри слышал их и рассмеялся бы, если бы его не опутывала незримая сеть.

"Мне надо идти наверх молиться с мужчинами, но я очень устал, — думал он. — Лучше останусь тут".

Эта мысль эхом откликнулась у него в голове.

— Тут? А где же я? — спрашивал он себя с растущей паникой. — Где я?

Танжерские безумцы просили его о подаянии, "чтобы не коснулся перст Всевышнего", а он им ничего не дал. Перст Всевышнего коснулся Ахмеда прямо у него на глазах, перст Всевышнего скинул младшего брата прямо оттуда, куда спрятал его Хамри и швырнул под колеса поезда. Дважды его пожалели, дважды Аллах взял у него заложников, заложников на всю жизнь. Он должен встать и уйти отсюда, скинуть с себя забвение, в котором утопал.

Пение у гробницы святого достигло его ушей. Оно становилось все громче, все громче гремели барабаны, все громче и истеричней становились раитас — сводящие с ума завывания флейт. Танцующие и поющие входили в священный транс, их глаза загорались святым светом, вылезая из орбит. В танце люди, охваченные священной силой, опьяненные Богом, разрывали на себе одежды. Скоро, не переставая петь, они спустятся с факелами, отопрут тяжелые замки, удерживающие безумцев. Вытащат из пещеры и, заглушая песнями крики, потащат упирающихся безумцев ко входу в святилище, заставят поцеловать порог, а потом бросят на гробницу, откуда исходит сила.

Они будут точно одержимые, ослепленные. Они схватят и его тоже и потащат вместе с другими, заставят нагнуться и поцеловать порог, швырнут, выворачивая ему руки, на горячую плиту гробницы. Барабанный бой приближался. За его спиной Ахмед и его младший брат стали рычать и смеяться. Он понял, что смеются они над ним, потому что знают, что он не вынесет силы святого.

— Нет! Нет! — закричал он, и эти слова отразились от сводов пещеры. Со страшным усилием Хамри открыл глаза, а безумцы стали кричать "Нет, нет, нет!", с издевкой коверкая его слова.

Маленький горбун тянул железную дверь пещеры, чтобы закрыть ее за собой. Прорываясь сквозь опутавшую его сеть, Хамри подпрыгнул с тяжелым замком в воздетой руке. Со всей силой он нанес удар, и череп горбуна раскололся, точно яйцо. Сила святого затопила всю гору. Ахмед и его младший брат дергали концы цепей, небрежно закрученных вокруг стального прута, и путы ослабли. Хамри поднял окровавленный замок и стал изо всей силы колотить братьев. Ахмед упал, запутавшись в цепях, и увлек за собой младшего брата. Где-то неподалеку вскрикнула женщина, пение приближалось. Нельзя было терять ни секунды.

На холодном воздухе ночи его тело снова сковал ужас. Хамри видел, как спускается с вершины качающееся пламя факелов. Они его не поймают. Он швырнул окровавленный замок в женщину или призрака, пытавшегося преградить ему дорогу. Замок просвистел во тьме и скрылся за краем ночи. Хамри бежал и падал, глаза болели, дыхания не хватало. Тьма сменялась тьмой, он увертывался от твердых силуэтов на пути. Он летел в темную пропасть, обрушивая по пути лавины, и все бежал, бежал. Теперь его движения были бесполезными, точно во сне, ноги и руки двигались сами по себе, но он мчался все быстрее; вниз, вниз.