Галина Лифщиц - Хозяйка музея

Прежде чем ехать, мы в Интернете посмотрели, где эта улица, на которой Кононенко якобы жила. И тут же выскочил Заволжский ОВД. Первое, что прочитали: во время допроса из окна этого ОВД выбросился человек. Мы потом туда заехали адрес уточнить. Слышали бы вы, как с нами разговаривали! Видели бы вы лица служителей закона! Впрочем, лица – слово, не подходящее для обозначения этого безобразия. А мы всего-навсего адрес спросили. Что же там происходит с теми, кто в их лапы попал! Даже представить страшно.

Зашли в паспортный стол. Вот уж где я была поражена! Толпы мигрантов. Не меньше двух сотен. Все оформляют российское гражданство. Русской речи не слышно. То есть нас тут уже как бы и нет. Мы выглядели белыми воронами. А ведь если процент пришлых явно превышает процент коренного населения – это беда. И для устоев, для традиций, для всего абсолютно. Чужаки будут устанавливать свои законы, подминая под себя местное «национальное меньшинство».

Невооруженным глазом было понятно: произошла интервенция. Без боя сдан целый город. А это значит: за рамки правового поля выведено его население. Таким было первое ощущение. Кстати, не все местные отдают себе полный отчет о сути уже произошедшего. Люди просто выживают, стараясь не смотреть вокруг, иначе не останется сил. Мечтают при первой возможности убраться из города. И все.

Знающие люди сказали, что «элиты» в Твери за последние 10 лет менялись неоднократно, от «крутых воров» до Зеленкина. Причем, по информации старожилов, при ворах было лучше, так как понятия были. Сейчас законов нет. Продается буквально все, за небольшие деньги.

Очень сильное впечатление произвел на меня этот населенный пункт. Почему-то масштаб катастрофы показал именно он. Не Боровск, не Калуга, не Нижний Новгород…. Странно… Там как-то идет жизнь. Тут же в Твери – смрад. Хотя тоже… жизнь.

Отправились мы по адресу регистрации нашей «изнасилованной» жертвы. Дверь открыл восточный человек. Я спросила о Диане Кононенко. Он поначалу сказал, что такая здесь не живет, потом вспомнил: «А, да, да, есть такая». «А кто вы ей?» «Я? Отец», – отвечает. Все стало ясно. Притон. Сколько «дочерей» зарегистрировано в этой квартире, у держателей злачного места спрашивать смысла не было.

Кстати, в паспортном столе нам за небольшое воздаяние дали интересную справку: не числится Диана Кононенко по указанному адресу. Как же так? Я ведь своими глазами паспорт видела. У меня имеется ксерокопия. А человека нет. Потому что живет она по фальшивому паспорту. Скорее всего ей его в притоне и выдали, когда свое отработала. И сколько таких фальшивых паспортов по всей России? И кто за ними скрывается? И что интересно: человек, живущий по поддельному паспорту, пользуется полным доверием правоохранительных органов. И ничего не боится. Она абсолютно права, говоря: «За мной сейчас сила».

И коль скоро это и есть правда, то картина нашей жизни мрачна. Как вам кажется?

Маня, внимательно слушавшая рассказ Афанасии, откликнулась сразу:

– И так. И не так. Получается, нам остается только оплакивать? Но есть среди нас очень много тех, кто способен на большее, кто обладает внутренней силой. Например, вы, Афанасия Федоровна. Я много знаю таких. Есть слабость, лень, инертность. Но есть и сила духа. Мощная. Я убеждена: наш народ со всеми нашими достижениями в духовном плане никто не спасет, кроме нас самих.

Понимаете, надоело – все лежат, стонут, плачут. Но чтоб просто встать и сделать что-то. Хотя бы вникнуть в масштаб катастрофы. Вот юным нашим людям сразу было понятно в ситуации с Доменик: подстава. А нам, старшим, масштаб разложения надо было как-то в голову свою поместить. Осознать это все. Все же мы выросли и жили в другом. По другим законам и принципам. Смрада было много, но все как-то не превышало естественную норму. Или так мне казалось. И пора нам всем входить в колею эпохи. Действовать.

Даже Бог помогает гораздо активнее, когда видит, что сам человек начинает копошиться. У Одена есть замечательные строки, вот:

Если с нами такое случится, или уже случилось, – все. Мы – мертвецы. Но ведь мертвецами стать успеем. Пока жизнь еще есть в нас, надо жить. И противостоять. Быть готовыми именно к этому. Иначе – никак.