Энн Ветемаа - Лист Мёбиуса

— И что же вы делали в этом дворе? Разумеется, во сне.

Эн.Эл. скромно потупил взор, но вскоре справился с собой.

— Пристроился в углу. Проще говоря — справлял малую нужду. На какую-то доску. Очень мне приспичило, я обогнул Ратушу, поскольку знал — там есть туалет, но там работали польские реставраторы. И в кафе «Пегас» меня не впустили: висела табличка — «Свободных мест нет». А как признаться, что тебе необходимо в одно место … Ну да, вот я и нарушил постановление городского Совета народных депутатов — прямо на доску. А из окна книжного магазина мне грозили женщины.

Доктор Моориц засмеялся и неожиданно спросил:

— А вы ночью под себя не делаете?

Эн.Эл. обиженно промолчал.

— Ого, какая постная физиономия!.. Ничего не поделаешь, долг обязывает меня задавать самые неожиданные вопросы.

— Может быть, в колыбели, но я этого не помню… Пешка h7—h6.

— Разозлились и сразу нападать. Ну побьем Cg5:f6.

— Cg7:f6.

— Выходит, вы помните кое-что из недавнего прошлого, хотя бы польских реставраторов.

— Да, но чертовски смутно. Скорее основываясь на цветах и запахах. Какие-то блики… Например, я помню, как красили старый Таллинн.

— е4—е5.Не умолкайте, — попросил доктор.

И Эн.Эл. принялся рассказывать, что на сером лике города, по всей вероятности, несколько лет назад стали появляться разноцветные прыщики — вот именно, сперва впрямь как прыщики, потому что они казались какими-то чужеродными. Но вдруг количество перешло в качество, как-то внезапно, как обычно в таких случаях, и таллинцы с изумлением посматривали на розовые, голубые и зеленые дома. Смотрели, задирая головы. На стенах расцвели розы, обозначились гирлянды. (Материал будто бы доставили из Финляндии и таллинцы гордились, поскольку красками той же фирмы там красили президентский дворец.) В Таллинне воссоздавалось многокрасочное средневековье. Многокрасочное? Прежде мы не представляли себе многокрасочного средневековья, всегда связывали его с аскетизмом, с серыми стенами, но смотря на одну табачную лавку (кажется, в проходе Сайаканг) вдруг поверили. Ведь мир Брейгеля тоже многокрасочный. Да, сперва таллинцы кичились, но вскоре краска на стенах стала трескаться, с этим тоже освоились, и пацаны снова принялись выводить на стенах известные анатомические термины на двух бытующих здесь языках… А почему так яростно кинулись красить, Эн. Эл. сказать не берется. Какое-то крупное мероприятие, как будто бы мирового масштаба, но какое? Не приходит в голову!

— Парусная регата, олимпиада, — подсказал душевный лекарь.

Может быть… Все может быть, однако его она, кажется, особенно не касалась, потому что совершенно ничего с ней не связывается. И тут Эн. Эл. еще больше озаботился: Тарту тоже постепенно всплывает в памяти — кафе Вернера, памятник Карлу Бэру, отель «Тооме», комфорт и омлеты которого хорошо ему известны… Так что он не может утверждать категорически, что является таллинцем. Возможно, он житель Тарту, часто бывавший в Таллинне… Ему знакомы некоторые тартуские задворки, хотя они пока не связаны с такими непотребными воспоминаниями, как двор Дома писателей…

— Комфорт отеля «Тооме»… — задумчиво протянул доктор Моориц. — Вы имеете в виду буфет на нижнем этаже? Или номера?

— Номера тоже. Я совершенно определенно жил там…

— В таком случае я склоняюсь к мысли, что вы из Таллинна. С какой стати останавливаться в гостинице, если живешь в этом городе?

— Вы очень внимательны, — признал Эн. Эл. — Сам я не дошел бы до этого… Наверное, полно таких вещей, на которые сам я не обращаю внимания…

— Для того мы и пишем сочинение.

Эн.Эл. посмотрел на доску и констатировал позиционное преимущество белых. Да еще эта настырная пешка по линии «е»! Надо опять увести слона на g7, в каталонские катакомбы. Пассивный ход, но ничего не поделаешь.

Доктор наморщил лоб и вывел ферзя на d2.

— Намереваетесь рокировать в длинную сторону? с7—с6.

— Когда вы научились играть в шахматы? — поинтересовался доктор.

— Сдается, ходы мне показал дедушка… Иначе едва ли бы я их запомнил. Кстати, о дедушке я тоже собираюсь написать, хотя кто знает, что это даст.

— А где был его хутор, вы, разумеется, не знаете?

Эн.Эл. улыбнулся виновато, но с лукавинкой, и признался, что в названии местечка наверняка присутствовало слово «кюла» — деревня… и что оно находилось не в Южной Эстонии и не на островах.

— Ох уж этот черный ящик, никак не подпускает меня ближе: в Эстонии сотни и сотни таких названий. Метскюла и Мяэкюла, даже Кюлакюла где-то есть. Кажется, на острове Хийумаа… И вы сказали, что он знал кузнечное дело. Но от этого тоже толку мало.