Энн Ветемаа - Пришелец

Себастьян молчал. Себастьян беспокойно ерзал на стуле.

— Неужели вы, человек практического склада, полагаете, что подобным типам удастся нарушить гармонию в нашем государстве?

И молодой человек пояснил — весьма горячо и возбужденно: разумеется, в некоторых странах так-таки удалось осуществить захват власти. Но для этого должен быть целый ряд объективных и субъективных предпосылок: например, нерушимый союз рабочего класса и крестьянства, при котором существенное значение имеет руководящая роль пролетариата да еще наличие закаленного и идейно убежденного авангарда.

— Разве Граф и его дружки принадлежат к закаленному и идейно убежденному авангарду? — Молодой человек усмехнулся. — Позвольте глубоко усомниться. Жалкий пьяный сброд, не более того!.. Конечно, в мире существует возможность других гармонических систем, если привести пример из области музыки, в которой я считаю себя некоторым образом компетентным, то там и впрямь известно обращение аккордов. Мы можем любой аккорд, так сказать, перевернуть вверх ногами, и в новом виде он зазвучит по-другому и все же весьма мелодично. Если удается безболезненно создавать подобные варианты гармонии, то, может быть, не следует так уж противиться таким попыткам, да только несомненно одно — глупые потуги несведущих людей поведут к жуткой дисгармонии. Может быть, прольется кровь стариков и малых детей. — Он вздохнул. — И в большинстве случаев подобные метаморфозы ведут к зарождению вульгарно материалистических форм жизни, духовный приоритет уступит место материальному. А этому следует противодействовать!

Во всяком случае, молодой человек считает, что святая обязанность Себастьяна попытаться обуздать Станционного Графа и только после этого отдать ему руку милой Магдалины, нежной, но такой беспомощной и сбитой с толку, или… еще лучше, прежде все-таки предупредить власти. Ведь сообщение можно сделать в письменной форме. Даже анонимно, тем более что Себастьян Семимортуус Первый и сам, находясь в предпургаторном периоде, представляет собой нечто вполне анонимное.

— Дело в том, Высокочтимость, что я давно уже все изложил нашим правителям, да, правителям Божией милостью…

— И что же?

— Станционный Граф — одна из немногих опор моей тяжкой старости…

В замешательстве Себастьян начал перебирать свои редкие пряди, вновь подняв облака перхоти. У мертвых растут ногти и волосы, подумал молодой человек, как видно, и перхоть мелется, что мука на мельнице.

— Какая еще опора? Что вы плетете, астральный пустозвон? — Молодой человек не на шутку разозлился.

— Видите ли, я должен был держать его в поле зрения. Сперва они хотели сразу его засадить, а у меня был иной план и свои соображения: понаблюдаем за голубчиком, посмотрим, с кем он общается, прихватить всегда успеем… Ну, и мое предложение одобрили. Теперь я не спускаю с него глаз, регистрирую контакты и… получаю за это вознаграждение, плевое, конечно.

— Вознаграждение!.. Высшая степень подлости! — непроизвольно воскликнул молодой человек, даже бросил взгляд на знакомую нам индейскую булаву, хотя подобное поведение как будто бы находилось в противоречии с логикой после рассуждений о двуличности богов Древнего Рима и Индии.

— Конечно, подлость! — неожиданная поддержка пришла с порога.

От кого же? Разумеется, от Магдалины, дорогой дочери Себастьяна.

— Какая… еще… подлость? — стал запинаться тот.

— А та, что ты еще не помер!

Подобный упрек мог бы прозвучать комично, если бы дело не обстояло столь серьезно.

— Я умер, — покаянно признался Себастьян. — Я не совсем я, а астральный Себастьян Семимортуус Первый…

— Какой еще там астральный?! Может, вроде того Вечного Жида, который и после смерти не находил покоя?

— Да кто ж его знает, — в смятении молвил Себастьян. — А вдруг и правда… Но это ужасно! Хотя… — Его неуверенное "хотя", по-видимому, свидетельствовало о возникшей надежде — а вдруг и впредь удастся продолжать свой бизнес, оказавшись на положении Вечного Жида. И тогда все не так уж скверно…

— У того, кто намерен бродить по свету в виде духа, должна быть душа. А у тебя, паразита, и намека на нее нет! — очень сердито выпалила Магдалина.

— А тут полагали, что вроде бы есть. Я, так сказать, изменился и довольно хорошо стал разбираться во всей этой гармонии. Ну, в равновесии, что существует в мире, — я уж кумекаю в нем. — И Себастьян торжественно провозгласил: — Мир, дорогая моя дочь, весьма даже прекрасная штука! Ты и не подозреваешь, какая прекрасная!