Энн Ветемаа - Вся правда о русалках. Полевой определитель

Выше шла речь о том, что в последнее время русалки в своих импровизациях используют созданные ранее тексты (песня о «Москвиче»); к счастью, до сих пор они исполняли такого рода песни на свои собственные мотивы. Конечно, наядологи и музыканты не могут считать это положительным явлением, однако до тех пор, пока мы можем записывать на магнитофон хотя бы оригинальную музыку русалок, дело обстоит не так уж плохо. Как раз когда настоящая рукопись готовилась в отправке в типографию, автор получил огорчительный сигнал: русалки уже начинают использовать созданные людьми мелодии. Если так пойдет и дальше, песни русалок могут полностью исчезнуть, как некогда исчез староэстонский аллитерационный стих. Это вызывает серьезное беспокойство, поскольку у русалок наряду со многими хорошими чертами есть все же одно плохое, или сомнительное, или, по крайней мере, свойственное женщинам качество; они очень восприимчивы к моде (вспомним распространение ношения париков и крашения волос).

Однажды в Килинги-Нымме проходила ярмарка.

К этому важному культурному мероприятию энергично готовился местный самодеятельный ансамбль «Гормон». Репетировали в излучине реки, причем генеральную репетицию провели вечером, накануне открытия ярмарки. На первом же концерте — оркестр уже вступил — солистка «Гормона» Имби К. обнаружила, что ее записная книжка с текстами песен таинственным образом исчезла. Имби К. призналась, что, поскольку память у нее неважная, она знает наизусть только начало. После исполнения первого куплета первой песни возникла неприятная пауза, которую, как ни странно, все заметили. Ансамблю грозил полный провал. Но тут прямо из публики громко подхватила песню какая-то «молодая красивая женщина в белом платье». Поддерживаемая аплодисментами зрителей, она поднялась на эстраду, оттеснила плачущую Имби К. в сторону и заменила ее, спасая тем самым ансамбль от позора.

Первые две песни, исполненные неизвестной певицей, особого успеха не имели, поскольку она не умела несколько небрежно, как принято у современных эстрадных певиц, топтаться на одном месте; к тому же голос дебютантки был очень звонок, а текст она произносила излишне четко. Микрофоном начинающая певица не пожелала воспользоваться. Однако избалованная ярмарочная публика довольно быстро освоилась с исполнительницей. Песнями из репертуара ансамблей «Смоуки» и «АББА» певица окончательно покорила слушателей, а когда она исполнила «Большой цветник», успех был столь велик, что почти совсем прекратилась торговля пивом и пришлось срочно объявить перерыв.

На эстраду, размахивая блокнотами, хлынула толпа охотников за автографами, певице всучили ручку. И тут произошло нечто поразительное: молодая женщина в белом платье с недоумением посмотрела на ручку и… засунула ее в рот! Затем она, очевидно, догадалась, что сделала что-то не так, выплюнула чернильные слюни, расплакалась (как Имби К.) и бросилась к реке. Потрясенная оригинальным поведением певицы толпа последовала за ней.

Добежав до реки, женщина прыгнула в поток и бесследно исчезла. Местный спасатель, пренебрегая опасностью, сиганул следом. Если бы на берегу не оказались двое отважных пионеров, вытащивших спасателя из воды, не умевший плавать герой простился бы с жизнью.

На другой день с реки слышалась грустная песня о приходе рокового часа и очередном отсутствии мужика.

О происшествии сообщил автору местный исследователь русалок, который отнес певицу к виду писклявых нимфоманок. Однако с его мнением не согласилась Имби К., она упорно утверждала, что подлая воровка, укравшая записную книжку и оттеснившая ее, Имби К., наверняка была солисткой ансамбля «Грейпфрут»» из соседнего поселка, с которой она, правда, лично не знакома, но у которой, по слухам, будто бы именно такие манеры в отношении канцелярских принадлежностей.

Имби К. просила непременно выяснить, утонула или нет ее соперница.

РУСАЛКА ПЛАЧУЩАЯ (№ 109)

Э. Каазик из Куусалу.

Жила некогда в реке Ягала русалка; большей частью показывалась в Рождественскую ночь, сидела на речном льду и плакала. Летом ее тоже порой видели; тогда она сидела в реке на камне, на руках ребенка держала и плакала. Теперь никогда ее не видать.

Нельзя сказать, что это первое описание детолюбивой плакуши блистает красочностью, скорее оно источает стилистическую лапидарность и сдержанный аскетизм. В этом изложенном телеграфным стилем сообщении имеется, однако, два существенных момента: во-первых, детолюбивая плакуша выступает соло со своим плачем и зимой, под Рождество; во-вторых, ее часто видят вместе с малюткой.