Хуан Онетти - Манящая бездна ада. Повести и рассказы

Однажды утром море изменило цвет, потемнело, внезапно поднявшиеся волны накатывали на песок. Три девушки не спеша прогуливались по берегу. До меня доносился лишь их смех, звонкий и чистый, не прерывавшийся ни на минуту, подобный мелодии рассветных волн, — там вдалеке, у скалистого мыса.

В определенный час, на рассвете, всегда была слышна эта музыка волн. И где бы я ни находилась, я ощущала их беспокойное и неизбежное присутствие — словно разгоряченные породистые кони неистовым галопом скачут в рассветной мгле по песчаному берегу… Цветовые пятна девичьих купальников казались в лучах палящего солнца холодными, неестественными. Две девушки, шедшие по краям, были в темно-синих купальных костюмах, самая же высокая из них — в голубых брюках и белой короткой рубашке — шагала размашисто, то и дело вырываясь вперед, пока они не догоняли ее.

Мне бы хотелось одеть этих девочек в ярко-желтые, даже оранжевые цвета или в пурпурно-красные. Но потом я поняла, что насыщенная синева купальников и белизна рубашки сочетаются с пространством моря, вступая с ним в некое дружелюбное общение, тайна которого открывается ранним утром только совсем юным существам. Я вновь увидела девушек, когда, звонко смеясь, они шли назад вдоль берега, и свет переливался в каплях воды на их босых ногах, а рядом тихо билась ласковая волна; движения их так гармонировали с цветовой гаммой купальных костюмов…

Совсем близко, из палатки, расположенной рядом с немецким кафе, отчетливо прозвучал незнакомый мужской голос. Ему вторило радостное воркование, загадочный женский смех. И возглас меж взрывами хохота: «Не подсматривай, сюда и солнце не заглядывало!»

До десяти утра я могла наслаждаться полным одиночеством. По извилистой тропинке, вьющейся в зарослях тамариска, приближались шаги, я слышала саксонскую речь. Пара появлялась справа от меня и, укрепив огромный цветастый зонт, располагалась на своем кусочке песчаного пляжа. Мужчина — спортивного телосложения, то ли русый, то ли седеющий, всегда улыбался, словно говоря: «Солнце, воздух, пляж — чудесное утро, не так ли?» Легкий смех его обычно заканчивался вопросом, не требующим ответа. Женщина и не отвечала. Она раздевала ребенка, потом начинала поддразнивать его, чтобы он бежал за ней или полз на четвереньках. На ней были белые шорты, надетые прямо на купальник, и темные очки.

Обычно она шла к морю, решительно пересекая пространство пляжа, скрестив за спиной руки. Чувствовалось, что эта женщина бесконечно доверяет морской стихии. Прямая и стройная, она останавливалась всегда у самой кромки воды, чтобы поздороваться с морем и выразить свое благоговение.

Как-то раз мужчина окликнул женщину в белых шортах: «Тука!» Близился полдень, и чайки, услышав ее имя, закружились в полете узнавания, оглашая пронзительными криками этот пустынный уголок пляжа.

Когда наступало время перевернуться, чтобы лучше загорела спина, я на какое-то мгновение прощалась с пляжем, окидывая взглядом все вокруг. Некая новая и властная мудрость повелевала теперь моим телом, и я покорялась ее неизбежности. Лежа неподвижно, спрятав лицо в скрещении рук, я внезапно попадала в муравьиное царство, царство лугов с сухой, желтеющей травой. Но я так и не смогла постичь сути активности насекомых, смысла их бесцельных передвижений, вечного поиска. Я улыбалась муравьям и легонько дула на песок, наблюдая, как песчинки накрывают их, а они после упорных усилий вновь появляются на поверхности, воскресая из мертвых.

А рядом волновалось и пенилось море, с неожиданной силой поглощая слабые, ничтожные людские голоса, — все это и пробуждало во мне ощущение морского пляжа. И вот, когда солнце начинало нестерпимо жечь плечи и спину, вдруг, откуда ни возьмись, появлялась тень.

— Вы спали?

Я поднимала голову, чтобы поздороваться, к щеке прилипал песок… Вечером, с наступлением сумерек, я неизменно забывала лицо моего соседа по пляжу. И вновь узнавала его утром. Улыбка, удлинявшая разрез его глаз, казалось, вот-вот приоткроет тайну этого странного лица, дав знак, который позволит запомнить его навсегда.

— Ну как самочувствие сегодня?

Я чувствовала себя хорошо, но с его приближением, пожалуй, не так хорошо. Ведь я воспринимала этого мужчину как посланца того мира, воспоминание о котором будило во мне тревогу. Так или иначе, наступал момент, когда этот раскинувшийся рядом со мной на песке мужчина приподнимался, опираясь на локти, и, шевеля в воздухе затекшими ногами, вкрадчиво, с прежней улыбкой, произносил: