Луис Бегли - О Шмидте

Когда воздаяние так аккуратно воплощается в одном человеке, Шмидт, пожалуй, готов — пусть даже ненадолго а la rigueur [54] Зд.: в конце концов, на крайний случай (фр.). — поверить в систему. Автор либретто следом за Тирсо де Молиной [55] Тирсо де Молина (1571–1648) — испанский драматург, автор первого драматического произведения о Доне Хуане («Севильский озорник, или Каменный гость»). оставлял Дон Жуану шанс на спасение. Если бы он не насмеялся над Эльвирой, если бы послушался призрака Командора, и если бы он только мог раскаяться! А как собирается спастись он сам, Альберт Шмидт? Отпустив Кэрри? Sei pazzo! [56] Да ты с ума сошел! (ит.) Ни за какие коврижки! Есть догадка, что ему вполне по силам заплатить Брайану, чтобы он оставил их в покое. А если снова объявится псих, Шмидт сможет устроить так, что малого арестуют и отправят в дурдом, где запрут на порядочный срок, так что если его когда-нибудь и выпустят, для Шмидта это уже не будет иметь никакого значения. Скажем, в Уингдэйл, если он еще работает: позвонить старому другу, который там секретарем главврача, и попросить его потолковать с нужными людьми. Понятно же, что это опасный тип и нарушитель порядка. Только вот Брайан может взять и не «купиться». Спокойно возьмет денежки да и посмеется над Шмидтом. В прошлом, предостерегая клиентов против дачи взятки и понимая, что доводы, основанные на моральных принципах или апелляции к вероятности быть пойманным за руку, никого не убедят, Шмидт обычно упирал на вопиющую неэффективность подобного метода. Во-первых, не исключено, что чиновники в правительстве сделают то, что тебе нужно, в любом случае, и без твоих денег — нужно ли платить, непонятно. Во-вторых, если чиновник возьмет деньги, а обещанного не выполнит, жаловаться будет некому. Вот и настала пора хоть раз прислушаться к собственной мудрости. А вот Уингдэйл — это, наверное, здравая мысль.

Поразмыслив еще, Шмидт понял, что и это не годится. Кэрри может прознать, что он сделал, а этим рисковать нельзя. Лучше не строить никаких планов.

Проснувшись — в конце концов он все же задремал, — Шмидт видит, что уже стемнело. Он торопливо одевается, ему нужно сбежать из дому куда-нибудь, где есть люди. В доме, куда ни сунься, он чувствует себя как оплеванный: присутствие Шарлотты и отсутствие Шарлотты как комическая и трагическая личины, соединенные в некой аллегории, которую Шмидт не в силах разгадать. В любой другой вечер он направился бы прямиком в «О'Генри», но сейчас это немыслимо.

Сразу после университета, еще до того, как познакомился с Мэри, Шмидт встречался с одной девушкой из «Вуда и Кинга», она работала секретаршей в приемной и приходилась двоюродной сестрой той бостонской выпускнице, что, словно по волшебству, так нечаянно и так живо вспомнилась Шмидту, когда он услышал в телефонной трубке голос Гиловой переменчивой гречанки. Секретарша была с ним мила, но не так, как хотелось Шмидту. Он подозревал, что одному из важных сотрудников фирмы, за которого девушка в конце концов и вышла замуж, позволено больше. Это было недолго, но оттого не менее стыдно: он звонил ей каждый вечер, когда задерживался допоздна на работе или когда она отказывалась с ним увидеться. Если она не подходила к телефону, Шмидт тут же делал вывод, что она с тем, другим, и давал полную волю воображению. Ему никогда не приходило в голову, что в свободное время у нее могут быть другие занятия, кроме мужчин, что она может пойти на концерт или, например, с подругой в кино. Автоответчиков в те времена еще не было, так что он не мог даже утешиться звуком ее голоса, обещающего перезвонить. Если же она отвечала, Шмидт трусливо прикрывал микрофон ладонью, слушал ее голос и через минуту-другую вешал трубку. Но ему нужно услышать Шарлотту! Шмидт решает, что если Райкер еще не вернулся с работы, он обязательно услышит голос дочери — по крайней мере, записанный на пленку. Набирает номер и ждет, пока включится автоответчик.

Восемь тридцать. В каком-нибудь из маленьких странных зальчиков, на которые разделен пропахший плесенью старый саухэмптонский кинотеатр, наверняка есть сеанс на девять часов. Любой фильм подойдет.

За пятнадцать минут до сеанса Шмидт ставит машину на углу у кинотеатра. Очереди в кассу нет. Купив билет, он идет к витрине салона «Дженерал Моторс» в соседнем доме взглянуть на кабриолеты и микроавтобусы. Что делать с машиной Мэри? Надо отдать ее Кэрри. Какой смысл заставлять ее ездить на старом драндулете, когда в гараже простаивает «тойота»? Или можно продать «тойоту» и купить Кэрри новую машину. Так будет элегантнее, хотя он потеряет деньги, и вообще глупо избавляться от автомобиля, который едва ли прошел и двадцать тысяч миль. Была еще машина Шарлотты, которую она в свой последний приезд оставила в гараже и не упомянула в письме. Может, теперь, проконсультировавшись с правоведом Райкером и доктором Ренатой, Шарлотта думает, что машина, записанная на Шмидта, фактически ей не принадлежит? Те двое, не иначе, сказали ей на совете: Если ты заведешь речь о его серебре и сразу же заикнешься еще и о «фольксвагене», старик встанет на дыбы!