Анне Рагде - Тополь берлинский

— Мне никак не представить себе, чтобы ты полол клубнику.

— Да я особо и не полол, потому что там все кишело осами! Но лучше всего было ловить лосося с кормы лодки. Так больше почти никто не ловил, уже тогда этот способ устарел. У нас не было лицензии на ловлю лосося, но дедушка Таллак работал вместе с соседом. И со мной. А когда прилетали сороки и расцветала мать-и-мачеха, надо было готовить сети. Да, дедушка сидел зимой и вязал их. Крупные сети из конопляной нити, я помогал… вязать. А потом мы спускались к лодке. Какой был запах, когда мы варили смолу!

— Чтобы ее разжижить?

— Да. И просмаливали лодку и бочки. Их использовали вместе с якорями, которые лежали на дне. Вся сеть крепилась, понимаешь? К берегу! Мы поднимали ее раз в две недели, особенно сложно было закрепить ее на месте, я обычно греб, а дедушка и… не помню, как его звали, Оскар, кажется, расправляли сеть. Конечно, надо было все хорошенько подготовить на суше. Мы варили огромный котелок березовой коры, пар валил! Добавляли туда немного смолы и потом процеживали и лили на сеть, свернутую в бочке. И придавливали камнями.

— Это чтобы она не портилась от соленой воды?

— Именно. Пропитывали сеть, так это называлось. Питать — это же давать еду, а здесь все делалось для того, чтобы в сеть ничего не попало и не повредило ее. То есть нечто противоположное. Но о чем я? А, да, сверху клали камни. А запахи, боже мой! Сороки трещали, и солнце, и лодочный сарай, и фьорд, и уверенность в том, что мы делаем нечто важное, собираемся ловить огромного лосося на продажу! Ты себе не представляешь…

— Так ты начал задумываться об отъезде только после смерти дедушки?

— Да. Раньше я думал, что буду жить там всегда. Вместе с ним. Вот глупость-то! Но это немудрено, он был таким подвижным и энергичным, что казался… бессмертным. Вот от чего мне станет плохо, когда я вернусь домой. Я не говорю с Крюмме о Норвегии. Потому что стал… в Дании самим собой.

— Не совсем. От этого ты никуда не денешься.

— Неужели? Маленькая фрёкен — психолог?

— Давай выпьем, дядя Эрленд.

Эрленд заснул прямо в кресле, откинул голову и в ту же секунду заснул. Она прикрыла его покрывалом с кровати, погасила свет и поднялась на лифте на свой шестой этаж. Включила мобильный, получила три смски от Маргрете и от автоответчика. Звонил отец, говорил тихо и обстоятельно, как в микрофон, он слышал, что она уедет только завтра, и поэтому надеется увидеть ее утром в больнице. Под конец он рассказал, что Сири заспала двоих поросят. Только эти слова: «Сири заспала двоих поросят».

Такое случилось впервые. Ни с одним опоросом раньше не
была она так небрежна. Он считал ее идеальной матерью. Он все помыл и прибрал у нее, принес новой соломы,
и опилок, и торфа, словно ничего не произошло. Поросят
он просто выкинул, когда нашел их накануне, за амбар,
где валялись остатки матраса. Он принес несколько щепок, добавил парафина и поджег их вместе с матрасом.

— Хорошая девочка, держи.

Он достал из нагрудного кармана кусок хлеба и дал ей, почесал ее за ухом, в общем, вел себя как обычно. Поросят он вытянул из-под ее ляжек так, что она даже не заметила. Просто убрал их. Свиньи, скорее всего, считать не умеют.

Чувствовал он себя неважно. Тяжесть была и в теле, и в голове. Что, если он тоже заболеет? Об этом даже нельзя подумать. Если бы только мать сидела на кухне и ждала с готовым завтраком… Конечно, она бы не справилась со свинарником, если бы он, Тур, заболел, но ему бы помогло уже одно только знание, что она есть, что она скажет, что делать. Они никогда не пользовались порошками против простуды. Тур всегда был здоров. Но она бы что-нибудь придумала, если бы он заболел.

Он мыл и прибирался долго и тщательно, навел порядок в мойке, снял этикетки от кормов с гвоздя, на который он их насаживал, — надо бы сегодня заняться бумажной работой после визита в больницу. Может, опять позвонить Турюнн? Он не был уверен, что она разберет, что он там наговорил.

Отец сидел в гостиной. Это уже стало обычным делом. Ведро с опилками и совок вдруг оказались у дровяной плиты на кухне, плита была растоплена.

Тур подошел, внимательно посмотрел на ведро, почувствовал запах парафина. Опилки и парафин. Он крикнул в гостиную:

— Ты не мог здесь нормально растопить? Парафин, между прочим, денег стоит!

Снова плотно закрыл дверь. Почтальон еще не заезжал, и свежей газеты не было, он взял старую, поставил кофейник, отрезал хлеба. В холодильнике стояло блюдце с клубничным вареньем, оно совсем высохло, он долил туда немного кипятка и перемешал. Варенье стало как свежее. Никто не скажет, что он не справляется с хозяйством. На кухне был порядок, тарелки и чашки не скапливались в раковине, ему даже начало нравиться мытье посуды и чистые руки после него. Зазвонил телефон. Наверное, Турюнн, она будет в больнице через час, есть чему радоваться, он ведь думал, что больше уже ее не увидит.