Сара Груэн - Уроки верховой езды

— В понедельник… — повторяю я мрачно.

У меня даже и платья-то черного нет.

Мутти постукивает костлявым пальчиком по столу.

— Попробую заполучить ее сюда к папиным похоронам, — говорю я. — Пока это самое большее, что я могу сделать. Можешь мне не верить, но для меня это не менее важно, чем для тебя.

Мои глаза полны слез, ее — светлы и чисты, как арктические небеса. Я вновь пересекаю кухню под ее пристальным взглядом и собираюсь выйти в коридор, когда она меня окликает.

— Аннемари, мне надо кое о чем тебя спросить…

Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь.

— О чем?

— Ты как-то замешана в том, что сегодня ночью произошло?

— Что? Я? Каким образом? Это ведь я полицию вызвала! И ты сама слышала, что я им рассказывала. Почему ты спрашиваешь?

— Ты сама знаешь почему.

— Ничего я не знаю!

Мой голос дрожит от возмущения.

— По-твоему, я не заметила, что у него полоски закрашены? Ты что-то задумала, Аннемари, и я хочу знать, что именно!

Если честно, я даже не думала, что она заметит фокус с окрашиванием. Вот вам вся моя рациональность и дальновидность. Я не знаю, что ответить.

Она гневно повышает голос:

— Пора уже наконец правду сказать!

Ну хорошо. Я выкладываю ей все как есть. К финалу моего рассказа она роняет голову на руки.

Я нерешительно делаю шаг.

— Мутти?..

— Просто уходи, — говорит она, не поднимая глаз. — Иди ложись спать, Аннемари. Час поздний, а мне все обдумать надо…

Легко сказать — иди ложись спать. Сна у меня, естественно, ни в одном глазу. В какой-то момент я оставляю бесплодные попытки заснуть и прокрадываюсь в гостиную, где работает телевизор. Там крутят какие-то старые шоу…

Вскоре после рассвета открывается дверь столовой, булькает кофе. Дождавшись, пока Мутти уйдет, я наливаю чашечку и ухожу в свою комнату.

Я понятия не имею, чем стану заниматься сегодня, но от волнения мне не сидится на месте. В конюшне меня, скорее всего, не ждут. Судя по всему, Мутти снова заправляет делами, а машины, стоящие на парковке, свидетельствуют, что она уговорила мятежных конюхов вернуться к работе. То есть на ферме мне заняться решительно нечем. Можно бы съездить в город, но я даже не знаю, на ходу ли мой пострадавший автомобиль…

Вскоре нашу территорию наводняет полиция. Одна машина стоит у выезда на шоссе, две другие — возле конюшни. Из окна спальни я вижу, как они натягивают желтую пластиковую ленту, чтобы люди не затаптывали улики. Я спускаюсь вниз и устраиваюсь у окна кухни. По дорожке к дому идет Жан Клод, лицо у него мрачней тучи.

Поднявшись на крыльцо, он резко распахивает дверь.

— Что там? Что такое?

Я спешу к нему, вглядываясь в лицо.

Он поворачивается навстречу. Под глазом у него полноценный фонарь.

— Расследование, — произносит он с негодованием. — Требуют, чтобы мы все занятия отменили!

— Что? — спрашиваю я. — Надолго?

Но он лишь хватает с книжной полки какую-то папку и уходит, хлопнув дверью.

Я всовываю ноги в садовые галоши и рысцой бегу в конюшню. Мутти, похоже, заметила мое приближение, потому что выходит навстречу, вскидывая руки в запрещающем жесте.

— Ступай обратно в дом, — говорит она быстро.

— Что происходит? Чего они хотят?

Я вытягиваю шею, стараясь что-нибудь увидеть.

Мутти ловит ладонями мое лицо и заставляет посмотреть в глаза. Она повторяет веско, с нажимом:

— Аннемари. Ступай. Обратно. Домой!

Остаток дня я слоняюсь от одного окошка к другому, отслеживая все перемещения у конюшни и возле ворот. Полицейские, занявшие позицию около въезда, заворачивают обратно с полдюжины машин. Вероятно, это ученики, до которых не дозвонился Жан Клод. Вскоре после полудня подкатывает белый «додж неон». Какое-то время он стоит окошко в окошко с полицейской машиной, потом сворачивает на дорожку. Возле конюшни из него выходят женщина и двое мужчин. Женщина потягивается, закинув за голову руки, обозревает мою побитую машину, открытые манежи, дом, коневозы на внутренней парковке… Опустив наконец руки, она сквозь пассажирское окошко вытаскивает папку-скоросшиватель. Офицер в форме встречает новоприбывших и ведет в конюшню.

Минут через сорок они уезжают. Вскоре конюхи принимаются выводить лошадей.

Всех, кроме Гарры…

Как раз когда при иных обстоятельствах мы сели бы ужинать, к дому направляется полицейский.

Я отпускаю кружевную занавеску и перебегаю в гостиную, ожидая стука в дверь. Жду еще несколько секунд и открываю ему.