Хельмут Крауссер - Сытый мир

Он побывал в царстве мёртвых, в этом не было никаких сомнений. Царство мёртвых располагалось на девятом этаже восьмиэтажного жилого дома, и ему казалось излишним и даже опасным рассказывать об этом кому-нибудь.

И вот он стоит рядом с матерью в сальных октябрьских сумерках, а отец выгоняет свой фольксваген «Вариант» из подземного гаража «Вариант» по-домашнему был окрещён «Отто», к нему относились как к члену семьи Дверь гаража поползла вверх; зажглись фары и осветили дорогу. Улицы Швабинга были уже заполнены машинами.

Умерла тётя Кунигунде.

Мальчик испугался при мысли, что он попадёт в очередной девятиэтажный сон. Однако оставалась возможность, что её направят на девятый этаж не здесь, а в каком-нибудь жилом доме в Нюрнберге. В соответствии с местом проживания. Эта тётя на самом деле была ему никакая не тётя, а., как это называется? Приёмная бабушка-тётя? Сестра отчима матери.

Автобан был проложен прямо, как стрела. Можно было уже разглядеть тёмное облако смога, висевшее над далёким городом Инголъштадт.

Отец смелее обычного перестроился для обгона в левый ряд.

— Она не была хорошим человеком, — вдруг сказала мать, и отец ей поддакнул.

Мальчик лежал на заднем сиденье и скрёб пальцами обивку. Противно пахло пластиком и машинным маслом Куни, как её звали в обиходе, действительно не любили. Отец злился, когда, навещая нюрнбергскую родню, должен был заехать и к ней.

— Я никогда ей не прощу, что она не дала мне тогда денег на чулки, — шёпотом сказала мать. — У неё хватило бы денег даже на то, чтобы послать меня учиться. Но, Бог свидетель, эта женщина непременно должна была сначала увидеть мир, это было для неё важнее!

Затем следовала история с салями, которую мальчик слышал уже дважды Какая-то неправдоподобная легенда, если верить которой, то спустя несколько месяцев после окончания войны Куни, сидя за столом в кругу голодных родственников, распечатала салями и у всех на глазах жадно сожрала её сама, одна. А потом с блестящими от жира пальцами спросила с невинным видом, не хочет ли кто-нибудь чего — нибудь ещё.

— Ты представить себе не можешь, как мы голодали! — объясняла ему мать в тысячный раз. — А у этой бабы чего только не было!

Ожидали значительного наследства, потому что Куни экономила на всём, никогда не ходила в парикмахерскую, почти не пользовалась горячей водой Она была жаднее морского дна Толстая женщина с варикозными ногами и морщинистой куриной шеей. Растрёпанные седые волосы, маленькие голубые глазки и неприятный скрипучий голос. У неё был друг, по фамилии Рётлингсхоф›ер; его щ ёки были изрыты кратерами, как после бомбёжки, и всё лицо мерзкое и угловатое. Жилистый человек с натянутой коричневой кожей худощавого телосложения.

Этот мужик однажды нечаянно прижёг мальчика кончиком своей сигары и, считай, даже не извинился, не говоря уж о денежном возмещении. Маленький шрам от ожога до сих пор виден на тыльной стороне ладони, напоминая о случившемся.

— Как это можно — в шестьдесят пять ещё иметь мужчину-друга! — возмущались родственники все последние годы — Это отвратительно! Аморально!

Они боялись, что он что-нибудь получит от Куни и тем самым уменьшит их законную долю наследства. Но полгода назад этот рябой умер, и клеветники смолкли.

Рядом с автобаном протянулись ряды колов для хмеля. Тут делают пиво, мальчик уже знал это от отца. В Холледау.

«Отто» сбавил скорость, замедлил ход и совсем остановился в хвосте длинной пробки Вдали виднелся синий свет Отец нетерпеливо ударил по рулю. Сталь и выхлопы медленно заскользили в полонезе вперёд.

Около восьми они свернули в город Нюрнберг. Солнце обещало тёплый осенний день. Долго ехали вдоль красно-коричневой крепостной стены в сторону Старого города.

Оба родителя мальчика происходили из этих мест «Отто» остановился перед обветшалым серым доходным домом. Квартира Куни была на первом этаже, перед дверью стояли родственники приветственно маша руками, — дядя, тётя и двоюродный брат Всех их мальчик любил. Тётю — за то что она всегда была в радостном расположении духа, дядю — за то что он всегда шутил, и не проходило ни одной поездки к ним в гости без того, чтобы дядя не сунул мальчику в ладошку денежку; а их сына — за то что во время их общих отпусков он, будучи на шесть лет старше, играл с мальчиком как с равным и не козырял своим старшинством.

Все поприветствовали друг друга, но не особенно разливаясь в любезностях, поскольку повод для этого незапланированного съезда был более чем серьёзный.