Ганс Кирст - Фабрика офицеров

— Так точно, господин обер-лейтенант! — ответил пораженный фенрих.

Крамер понимал — у него нет выбора. Он был вынужден демонстрировать свою объективность, чтобы выполнить по возможности без конфликтов задачи, стоявшие перед учебным отделением. Этой цели он мог достигнуть лишь с помощью обер-лейтенанта Крафта. Отнюдь не в процессе конфронтации с ним, так как это привело бы к новой замене офицера-воспитателя в третий раз за короткий срок обучения. Конечно, это могло произойти, но лучше было избежать подобной замены.

— Ну, — промолвил Крафт, — я надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

— Так точно, господин обер-лейтенант!

Между тем Крафт начал просматривать сочинения своих фенрихов. Делал он это весьма бегло, но то, что он увидел, оправдало его ожидания. Одна-единственная работа привлекла его особое внимание и вызвала интерес. Она показалась ему удивительной. Ее содержание превосходило самые смелые ожидания Крафта. Это особо ценное для него творение, продукт старательного измышления, он заботливо отложил в сторону.

Тем временем Крамер занимался с учебником. Он сидел на своем месте и делал какие-то пометки, поглядывая время от времени на своего руководителя.

— Господин обер-лейтенант, разрешите задать вопрос? — осмелился он наконец.

— Пожалуйста, Крамер.

— Разрешите узнать, действительно ли вы имеете намерение работать со мною?

— Крамер, — дружески промолвил обер-лейтенант, — в вашем качестве командира учебного отделения вы являетесь в мое отсутствие как бы моим заместителем. Это должно вам говорить все. Вы делаете то, что, по вашему мнению, сделал бы и я. Это же очень просто.

— Так точно, господин обер-лейтенант, — преданным тоном подтвердил Крамер.

— Само собой разумеется, — пояснил Крафт, — я всегда поставлю вас в известность, если у меня возникнут какие-либо особые желания. Но сейчас в этом нет необходимости. Сейчас вы должны объявить об окончании перерыва, ну… скажем, через пять минут. До этого времени я просмотрю оставшиеся работы.

— Перерыв окончен! — раздался голос Крамера в коридоре. — Быстро, быстро! — подгонял он своих коллег. — Что вы плететесь, как сонные мухи! Может быть, мне приделать вам ноги?

Фенрихи устремились в аудиторию. Они не обращали внимания на окрики Крамера. Это был здесь обычный тон, повседневная манера обращения, к которой они привыкли. То, что Крамер сегодня был особенно ретивым, не произвело на них должного впечатления и осталось незамеченным. Они тайком бросали взоры на воспитателя, и от их наблюдательных глаз не могло скрыться, что настроение обер-лейтенанта, очевидно, не ухудшилось. Это был хороший симптом, и, в ожидании его разбора, они начали рассаживаться по местам.

— Итак, начнем, — промолвил Крафт.

Командир отделения, очевидно желая показать, насколько он является ревностным, соответствующим назначению служакой, оглушительно, как на плацу, рявкнул:

— Внимание! — и отдал рапорт.

Крафт махнул рукой. Крамер вновь прорычал:

— Садись!

Фенрихи, как кули с мукой, шлепнулись на стулья.

Крафт медленно обводил глазами аудиторию. Всеобщее беспокойство постепенно возрастало. Наконец обер-лейтенант показал рукой на сочинения, лежавшие перед ним.

— Друзья, после беглого знакомства с вашими работами у меня возник вопрос: почему вы все еще живы, хотя, по вашему же собственному единодушному утверждению, умереть за отечество неимоверно приятно, просто сладко?

Фенрихи вначале как-то пригнулись, а затем с интересом уставились на преподавателя. Их офицеры, в том числе и капитан Федерс, всегда удивляли неожиданными интерпретациями того или иного положения.

— То, что каждый из нас когда-то должен умереть, — продолжал обер-лейтенант Крафт, — пожалуй, единственное, что нам известно с абсолютной точностью. Не ясны лишь время и обстоятельства этого печального события. Возможности здесь чрезвычайно многообразны. Начиная от грудного младенца, который может подавиться соской, и кончая глубоким старцем, чье вконец изношенное сердце останавливается. При этом имеется удивительно богатый выбор разновидностей смерти — от естественных до насильственных и, наконец, от естественно-насильственных до насильственно-естественных, и среди них — смерть на так называемом поле чести. Это поле чести может быть лугом, покрытым цветами, и навозной кучей, романтически журчащим ручьем или грязной лужей. Смерть является неисчерпаемой темой для репортажей и стихов.