Е. Бирман - Протоколы с претензией

За субботним столом тоже поют молитвы. Хозяева не имеют русских корней, кажется, – польские, Я. удивляет традиционность еврейской кухни, знакомой ему с детства.

– А восточные блюда вы не готовите? – спрашивает он, и обращает внимание на то, как бросает на него быстрый взгляд старшая дочь и, оторвавшись от еды, посмотрел на него внимательно и ее приятель, смуглый паренек в военной форме.

– Нет, – ответила хозяйка, – но его мать готовит, – показала она на паренька бесцеремонным жестом.

Еще много раз слоном в посудной лавке потопчется Я., пока не изучит тонкий для постороннего, но привычный для коренного жителя протокол слов, интонаций и понятийных штампов, предназначенный скорее для обхода и сглаживания, чем для выяснения и решения проблем, возникающих при соприкосновениях культур восточной и европейской. Узнает в деталях непростую историю уже затихающей войны культур в недрах одного народа, сплоченного в общем противостоянии недружелюбному окружению. Если даже здесь все непросто, как можно рассчитывать на успех идеи многокультурного общества, задает он себе вопрос. Ему вспоминается краткий и незамысловатый диалог двух охранников соседствующих фирм, перекуривавших в общей тени подъезда. “Русский” охранник листал газету, которую он прихватил с собой из вестибюля.

– Не дашь ли мне спортивную часть? – спрашивает коллега восточного происхождения.

– Бери, только верни, – с напускной суровостью отвечает “русский”, скрупулезно соблюдая принятый протокол общения между уважающими друг друга мужчинами. Принимая из его рук газету, “восточный” охранник опасливо косится на странного “русского”, посчитавшего необходимым напомнить ему о необходимости возврата прочитанной газеты.

Но не всегда несовпадение культурных протоколов остается всего лишь поводом для улыбки случайного наблюдателя, каковым в данном случае выступает Я., выгружающий в это время из машины измерительные приборы для фирмы, которую охраняет “русский” охранник. О другом “русском” охраннике мы узнаем из газет. Мы встречаем его у ворот школы. Человек он в возрасте, к обязанности своей относится серьезно – на нем груз ответственности за безопасность детей. Возможность теракта в школе отнюдь не гипотетическая, сказали ему на инструктаже, и он в этом не сомневается. Внимательно вглядывается он в лица прохожих, приближающихся к воротам, у которых он несет вахту, легким толчком в плечо подталкивает мешкающих школьников внутрь охраняемого им пространства. И даже когда он просто переминается с ноги на ногу от нечего делать, он выглядит живым символом ревностного исполнения обязанностей и осознания долга перед обществом. И надо же было в этот день случиться неисправности с электричеством в школе, и уже вызван для ремонта электрик, молодой “тунисец”, отслуживший нелегкую службу в армии, привычный к нервозным столкновениям с соседскими камнеметателями и своими демонстрантами, чья душевная чистота толкает их на борьбу за право соседей метать камни. Вот он припарковал свой фургон, груженный электрическим скарбом, недалеко от ворот и налегке идет в школу, чтобы сначала выяснить, что там произошло и какие инструменты ему понадобятся. С момента парковки он замечен охранником, смуглый оттенок кожи и весь восточный вид человека насторожили стража, и когда тот приближается к воротам, то уже не нужно кричать ему: “Стой, кто идет?” – весь вид охранника выразительнее знака “STOP”, пяти прижатых друг к другу пальцев на красном шестиугольнике. Весь его вид говорит – террорист не пройдет, он загораживает собою вход.

“Ну когда это чучело со стальными зубами научится вести себя по-человечески? – заранее раздражается электрик, чье закаленное армией хладнокровие не помогает ему справиться с внештатной ситуацией в самом центре его родного города. – Неужели так трудно сказать: “Привет, братишка, что за проблемы?” – услышать в ответ: “Да хрен его знает, с электричеством что-то” – и понять по тысяча и одной мелочи, что перед тобой – свой, свой в доску, которому всего-то нужно, скорее всего, подтянуть разболтавшееся соединение, а то и вовсе поднять язычок автоматического предохранителя.

Охранник тоже имеет дело с предохранителем, но он его не поднимает, он его отводит большим пальцем правой руки, готовя штатное оружие к бою, чего не замечает в раздражении электрик, молча отстраняющий шлагбаум левой руки охранника.

“Ты еще крикни “Стой, стрелять буду!”, образина старая! ” – пылает он изнутри и молча прокладывает себе путь на защищаемую территорию. И правда, звучит ему вслед какой-то крик и следом предупредительный выстрел в воздух. Электрик делает по инерции негативного чувства еще два шага вперед перед тем, как удивиться и обернуться, но ни удивиться, ни обернуться не успевает – вторая пуля уже проделала отверстие в клетчатой рубашке электрика.