Дмитрий Тростников - Знаменитость

— Ты продал свой «Стратакастер»?! — поразился я.

— Ну да! — пожал плечами певец. — Тебе же в Ленинград надо. А как еще денег на билет достать? Сторговался за тридцать пять рублей. Тютелька в тютельку хватило тебе на билет, мне на обувь.

Я посмотрел на Алешины ноги. Они были обуты в домашние тапочки. Новенькие, только что купленные, войлочные шлепанцы без пятки. Такую копеечную обувь раздобыл себе певец.

— А себе билет? — поинтересовался милицейский капитан.

— Да мне не к спеху, как-нибудь доберусь, — махнул рукой Алеша. — Ну, здравствуй, Пал Палыч, дорогой! Какими судьбами тут?

И, глядя, как обнимаются здоровенный капитан и тощий певец, мне вдруг стало жгуче стыдно. Алеша мыкался босиком по лужам, стучался в чужие квартиры, предлагая на продажу самое дорогое — гитару, ради которой он позавчера рисковал жизнью, страшась высоты. Он за бесценок отдал свое единственное сокровище, только чтобы сделать другу сюрприз — купить билет домой! А друг все это время исходил злостью на него и недоверием.

При этом Алеша даже не задумывался, как самому добираться домой. Да и какой у него дом? Что его ждет? Снова рабство, снова блатные песни, зарабатывать деньги бандиту, которого он ненавидит. И вот туда он собирается «добраться как-нибудь» в домашних тапочках. Лишь бы друг смог нормально уехать и дальше жить в достатке и безопасности.

Именно в тот момент я понял, что не хочу жить в достатке и безопасности такой ценой.

— Пал Палыч, где на вокзале сдают билеты? — поинтересовался я.

— Ты что, Сергей! — всполошился Алеша. — Я там такую очередь в кассу выстоял.

— Сдадим этот билет, купим на электричку, доберемся до Гатчины, там запишем концерт у Витьки, как собирались, а потом уже я уеду, — перечислил я. — По-другому не хочу.

— Но ты же на пароход опоздаешь? — втолковывал мне Алеша. — Ты брось, Серега, это уже не шутки!

— Значит, доберусь на Север как-нибудь иначе. На вездеходе или на оленях, — возразил я. — Что-нибудь придумаю. А пока мы в Гатчине, про это же не знает ни одна живая душа, и искать нас там не будет. А как только дело сделаем, я в тот же день уеду…

Алеша переводил растерянный взгляд с меня на милицейского капитана.

— А что? — пожал плечами здоровяк. — Студент дело говорит. Запишете концерт. Мне тоже пленочку подгоните. И вообще, зачем вам ждать электричку до Гатчины?.. Тут всего километров двести. Я вас на «воронке» сейчас туда отвезу. Ночью дороги пустые — мигом домчимся!

И все как-то сразу встало на свои места. Мы сдали билет в кассу возврата. И уже садились в милицейский УАЗик.

— Я тебя, Сергей, сзади посажу. Туда, где задержанных, — предупредил капитан. — В кабине место только для одного человека. Туда Алеша сядет. Я ему в дороге свои новые песни петь буду. Сочинил много. Очень важно, чтобы знающий человек оценил — стоящие песни или так себе.

Алеша немо посмотрел на меня в ужасе от такой перспективы, но безропотно полез в кабину.

— Не нравилось мне в Ленинграде, — вздохнул капитан, запирая меня в зарешеченном отсеке для нарушителей. — Суеты много. То ли дело в Соликамской зоне было! Она от города далеко. Смену сдашь, за ворота выйдешь, а там: красота, простор, воздух…

Кое-как примостившись на коротенькой жесткой лавочке, я еще подумал, что лучше трястись двести километров здесь, чем в кабине, где начальник во всю глотку распевает дурацкие песни своим пронзительным голосом. И, мысленно согласившись с этим, я успокоился и незаметно заснул.

Я вышел с пустыми руками уже из третьего подряд магазина радиотехники. Посмотрел на часы. Десять минут двенадцатого — вроде бы самое начало дня. Но время его уже неумолимо таяло. А только этот единственный день был в моем распоряжении на все дела, которые надо сделать в Ленинграде, куда я тайно выбрался из Гатчины. Там, в квартире Витьки Зяблика, мы уже неделю скрывались и готовились к записи. И я не рассчитывал, что дурацкие проблемы возникнут с самого утра.

Из продажи исчезла магнитофонная лента. В магазине «Мелодия» у Пяти углов ее не оказалось. И в «Электроне» на Васильевском острове было хоть шаром покати. Как будто во всем Ленинграде пленка разом исчезла с прилавков. Оставался шанс случайно набрести на последние завалявшиеся запасы в магазинах каких-нибудь отдаленных районов. Но я не мог наудачу весь день мотаться из конца в конец огромного города. Важно было успеть сделать несколько дел и не влипнуть ни в какую историю.