Дмитрий Тростников - Знаменитость

Из комнаты доносился характерный звук ударов.

— Их на запись позвали! Дядя Лева! — продолжал оправдываться несчастный отличник.

— Сейчас я тебя буду на куски пластать, как эту рыбу! — пообещал Бес.

Дальше в комнате возникло короткое замешательство. Видимо, Бес не мог найти нож.

В нормальном состоянии я бы никогда не подтянулся, держась только пальцами за скользкую тонкую железяку. Но сейчас было так страшно и так реально представлялось, как какой-нибудь урка, выскочив на балкон, схватит меня за штанины и сдернет вниз на брусчатку двора, что я немыслимым усилием едва не взлетел вверх, подтянувшись сначала на локти и забрасывая живот на крышу.

И тут нам снова повезло.

— Воры! — заорал кто-то из жильцов с противоположной стороны дома, увидев, как мы перебираемся на крышу. — Милиция! Воры!

Это было как нельзя кстати. Оставалось только разбить окно. Я свесился с крыши над окном Розы Марковны и оглянулся на Алешу. Тот протянул мне гриф своей драгоценной гитары.

— Бей! — велел он.

Я осторожно размахнулся и тюкнул широким боком гитары в стекло. Гитара выдержала, а окно со звоном разбилось.

— Пожар! — заорал я во всю глотку: — Пожар!

— Облава!.. — почему-то завопил певец.

— Воры! Милиция! — не прекращались вопли с другой стороны дома.

И наконец в этом диком хоре я услышал долгожданную истерику Розы Марковны:

— Господи, боже мой! Я же знала! Я знала!..

Теперь угомонить перепуганную старушку будет под силу только скорой помощи.

Громыхая ногами по кровельному железу, мы побежали на другую сторону крыши. Важно было еще посмотреть — что там с Вадимом. А весь верхний этаж дома уже вопил, как потревоженный улей.

— Воры! Пожар! Вызовите милицию! Я всегда знала!

Представляя, какой содом сейчас у нас в квартире, я почему-то был уверен, что Вадим спасен. И правда, мы увидели, как парень вышел на балкон, держась ладонью за подбитый глаз. Он заметил нас и помахал рукой. Через окно можно было различить, что в комнате больше никого не осталось.

— Драпают! — вдруг с восторгом толкнул меня в бок Алеша и указал вниз.

Бес и вся его банда как раз выметалась из подъезда. Но, то ли услышав слова Алеши, то ли что-то почувствовав — бандит вдруг задрал голову вверх и заметил нас на крыше.

А я вдруг полез в карман, достал его нож и издевательски помахал им, держа двумя пальцами и показывая владельцу. Лишившийся своего грозного оружия Бес замер от удивления. Даже не знаю, откуда взялась уверенность, что уж здесь, на крышах бандиты нас точно не достанут.

— Это ты здорово придумал нож стащить, а то бы он зарезал Вадика на прощание, — заявил Алеша. — А теперь выброси эту гадость немедленно!

От ножа сильно воняло копченой рыбой. Металлическая рукоятка была скользкой от жира камбалы.

— Это трофей! — отказался я, пряча «бабочку» обратно в карман. — Побежали быстрее и только не в сторону порта — примета плохая!

Надо было улепетывать. Фору давало то, что мы уже знали этот путь, а Бес и его прихвостни еще не научились ходить в незнакомом городе его потайными маршрутами.

Миновав пару крыш и стараясь поспевать за мной с отвоеванной громоздкой гитарой за плечами, Алеша все-таки буркнул:

— Ты бы лучше выкинул это перо! А то есть вещи, которые всегда возвращаются к владельцам. Как мой «Стратакастер»!..

Но я ничего не ответил, потому что берег дыхание. И к тому же прикидывал, хватит ли оставшихся денег на два самых дешевых билета до Ленинграда. А упоение победой придавало сил.

Станция Грушовка ничем не выделялась в череде мелких железнодорожных полустанков между Киевом и Ленинградом. И нисколько не соответствовала своему названию. Вдоль пыльной платформы как попало росли только унылые тополя. Уродовало окрестности своим видом одноэтажное здание станции, побеленное известкой. А никаких грушевых деревьев здесь не было и в помине.

Пассажиры высыпали на перрон из спертой духоты вагонов, чтобы глотнуть воздуха и чуть-чуть размяться. Кучка старушек, подстерегавшая их на лавочках у станции, шустро рассредоточилась вдоль поезда, предлагая узникам вагонов пирожки, яблоки, сливы и лимонад. Все спешили воспользоваться пятиминутной остановкой, которую составы зачем-то делали в этом богом забытом местечке. Алеша Козырный бойко торговался с бабулькой, продававшей ведро слив, и маячил мне в окно, не скупясь на ободряющие знаки. Певец затеял торг исключительно ради спортивного азарта — денег все равно не было.