Дмитрий Тростников - Знаменитость

На следующее утро Алеша пропал.

— Нет, все! Не пойду никуда его искать, достаточно я за ним в свое время побегала, — вдруг передумала Старкова. И принялась стаскивать только что надетые туфли. — Больше он меня на эту удочку не поймает… — она отрицательно помаячила ладонью перед лицом, убеждая не то меня, не то себя. — Хватит!..

Алеши не было уже часа два. Я видел с балкона, как он вышел из двора под арку. И, по-моему, там как раз стояла какая-то машина. Которая тут же сорвалась с места. Я точно это запомнил.

— А может, воры его подкараулили? — вслух предложил я.

— Ой, не смеши меня! — воскликнула Старкова. — Похищение века! У ближайшей пивнушки…

Я пожал плечами и тоже стянул кроссовки. В конце концов, мне было все равно, где ждать вечернего поезда. На меня и так столько всего навалилось, что хотелось только сидеть без движения и, главное, не думать ни о чем. Все утро следующего дня после нашего провала на бандитском кораблике я простоял на балконе в прострации. В основном курил и даже думать не мог о том, что я буду делать в Ленинграде. Потому что прийти домой к родителям и рассказать — как я украл у них последнее и сколько еще чужих денег угробил — было выше моих сил. Я вообще не представлял — как смогу теперь переступить порог родного дома. И куда деваться.

А тут еще надо было подобрать слова, как объяснить Маше, что мы немедленно возвращаемся в Питер первым же вечерним поездом. И что ей не надо обзванивать своих друзей рокеров в тщетных попытках помочь нам организовать запись. Именно этим Старкова занималась — все утро она сидела на телефоне. Мне было неловко находиться в комнате, где она то ругалась и бросала трубку, то уговаривала кого-то, начиная интимно ворковать. Я просто сбежал на балкон, чтобы не слышать всего этого. И понимал Алешу, которому тоже хотелось вырваться из квартиры наружу.

Зазвонил телефон.

— Ну вот, сейчас похитители скажут: «Положите миллион под водосточную трубу, если не хотите, чтобы мы вернули вашего друга по частям», — пошутил я. — Все как в кино.

Маша взяла трубку. Я вернулся на балкон. Через минуту она вышла ко мне с озабоченным лицом. У меня от мгновенного испуга перехватило дух. Но она сказала совсем не то, чего я боялся.

— Позвонили, говорят, есть студия, но только сегодня и завтра там можно поработать.

Вчера, когда мы вернулись со злосчастного кораблика, Старкова не сказала ничего типа: «Ну, я же говорила!» Хотя вполне могла бы это себе позволить. Спрашивать нас было не о чем. Все было слишком ясно написано на лицах. Алеша плюхнулся в комнате на диван, лежал, глядя в потолок, и жаловался на головную боль, а потом уснул. Я вообще не мог ни о чем думать, чтобы при этом не приходить в отчаяние. Не было сил рассказывать ей, как нас продинамили воры.

И вот она снова стояла рядом, убеждая, что запись все-таки может состояться.

— Вашему уголовнику узнать об этом неоткуда. И вообще, кто узнает, что это вы здесь, сейчас записали? — пожимала плечами Старкова. — Алешка всем будет рассказывать, что это записал еще зимой где-нибудь в Киеве. А как уж вы записью распорядитесь — сами потом решите. Может, хоть сколько-то денег отобьете?..

Мне не верилось в эту запись, которая вырисовывалась случайно, на птичьих правах. И я даже пожалел, что не помешал ей начать помогать нам. Если бы все было кончено — стало бы даже легче. Но теперь получалось, что отказаться уже неловко.

— Ну что, объявляем всесоюзный розыск подпольного артиста? — оставалось мне только кивнуть на входную дверь.

Жара и автомобильный чад еще не успели пропитать это московское утро. Солнце еще не накалило асфальт тротуаров. И московские дворы в этот час еще стояли пустыми и манили посидеть в утренней прохладе на лавочке.

— Ну, где тут у вас пивные точки? Начнем с ближайшей? — осведомился я. — А дальше по часовой стрелке пойдем или против?

— На Пресню поедем, — решила Старкова. — Там живет один его знакомый коллекционер. За выпивкой он к нему поедет. Денег у Лешки нет. Единственный шанс его словить — если он двинул к этому своему корешу. А всяких рюмочных и пивных в нашем районе столько, что все их обойти — жизни не хватит. Вот кто бы еще вчера сказал, что снова начну бегать Лешку разыскивать, — я бы в лицо тому рассмеялась! — И она, действительно, как-то забавно сморщилась. — Хорошо, хоть Катюху на дачу к бабушке отправила — не увидит ребенок моего позора.

Доехав на метро до «Краснопресненской», мы двинулись вверх по улице в сторону парка, где стоит памятник рабочим, героически погибшим здесь в революцию 1905 года. Затем свернули под арку длинного современного здания большого спортивного магазина «Олимп». Во дворах Старкова уверенно подошла к крайнему подъезду одной из «хрущовок» и остановилась перед дверью на первом этаже. Я несколько раз нажал на дверной звонок, но в квартире никто не шелохнулся.