Дмитрий Тростников - Знаменитость

— Это ты мне предъявляешь? — шепотом, словно потрясенный до глубины души, спросил Бес. Он как будто не верил услышанному. — Бродяги! Дешевый фрайер вору на сходке кидает предъяву в крысятничестве! Братва! Век воли не видать! Или уже понятий никаких не осталось?..

— Кончай горланить, как потерпевший. Студент — честный фрайер — я с ним говорил, — так неожиданно вступился за меня Ощепа Ростовский.

— Ну, так если б я украл, деньги бы у меня были, — тихо проговорил Бес. — А где они? На! Обыщи все карманы!..

И он сам принялся выворачивать карманы штанов. Из одного он выложил на стол уже знакомый мне жуткий тонкий нож-бабочку. В другом и вовсе было пусто. За столом уже никто не разговаривал. Все смотрели на нас и ждали, чем кончится эта история.

— Я знаю, где деньги, — вдруг сообразил я. — Он их подарил Тимуру, сказал, что питерские воры послали…

— Надо питерских спросить, — оживился Дато.

Как молния Бес метнулся к нему, схватив со стола свой нож. В какую-то долю секунды, тряхнув кистью руки, отработанным движением он выпростал длинное лезвие и уперся им под подбородок Дато. Огромный телохранитель даже не успел шелохнуться.

— Твой фрайерок хочет сказать, что уважаемый Тимур принял бабки закрысяченные? — прошипел Бес, едва не прижимаясь лицом к щеке Дато. — Ты что ж такое базаришь, гнида!..

Дато «Южный» только инстинктивно задирал подбородок выше. И беззвучно открывал рот. Он оказался совершенно беспомощен. А пара подручных Беса уже стояла наготове рядом.

— Перо убери! — велел Бесу Тимур. — Ты что, пришел ко мне пером махать? Совсем рамсы попутал? Честные воры на «сходняк» собираются базары тереть, а не резать друг друга мусорам на радость.

Бес быстро оглянулся — взгляды сидящих за столом не выражали ему одобрения. К тому же уголовники, выполнявшие роль телохранителей Тимура, уже все оказались рядом. Кто-то стоял рядом с Тимуром, кто-то возле Беса и урок, пришедших с ним. Так что резня обещала быть взаимной.

— Ты у меня порядки свои наводить решил? — поинтересовался Тимур. — Сядь. Никто никому ничего не предъявляет. Не дам рушить воровской мир из-за пустяков…

— Это ты так земляка защищаешь? — бледнея от злобы, пробормотал Бес, кивая на Дато, но все-таки убирая нож от его шеи. — Не по понятиям это Тимур, не по понятиям…

И медленно отступая, бандит еще крикнул Алеше.

— А ты, лабух, теперь до конца жизни мне должен будешь, за подлые трюки свои…

На наше счастье, прогулка криминальных авторитетов по Москва-реке уже подходила к концу. Кораблик возвращался к причалу.

Дато «Южный» потёр то место на шее, куда ему был приставлен нож.

— Ну, так как с долгом считается, Тимур Ионович? — негромко спросил он, как ни в чем не бывало.

— А что с долгом? — нахмурился Тимур. — Денег нет — значит, и долг не отдан.

При этом авторитет смерил взглядом Дато и сказал ему несколько фраз по-грузински. И хотя они говорили на родном языке, мне почему-то было совершенно ясно, что Тимур высказал своему «Южному» земляку.

Поэтому оставшиеся несколько минут, пока пароходик причаливал, я старался держаться на расстоянии не только от Беса, но и от Дато. Вообще, нестерпимо хотелось вырваться на воздух из этого бандитского гнезда. А Алеша просто тупо сидел за столом и непрерывно наливал себе водку в рюмку, опрокидывал ее в рот и тут же наливал другую. Так, словно он торопился поскорее выпить всю бутылку мелкими стопочками.

Впрочем, я зря опасался Дато. Когда воры покидали кораблик, грузин уже успел остыть.

— У-у, сука мусорская, — пробормотал он вслед спускающемуся по сходням Бесу. — Поквитаемся еще.

На пристани грузин сел в свою шикарную черную «Волгу» и умчался.

— Ну, и чего мы добились? — спросил меня нетвердо стоящий на ногах Алеша.

И в этот момент я понял, что все занятые мной у разных людей деньги безнадежно угроблены. До последней копейки. И мне стало не по себе. А короткий восторг счастливого освобождения, испытанный, как только удалось живыми покинуть воровской корабль, сменился холодом отчаяния в груди. Я теперь — тварь, обокравшая собственных отца и мать. Потому что возможности отдать их деньги, тайком украденные со сберкнижки, не осталось никакой.

Я понял, что с этого момента моя жизнь безнадежно изменилась. Что-то случилось с моей жизнью. Потому, что ее уже никогда не вернуть в то состояние беззаботной свободы, которое я не ценил по достоинству еще несколько месяцев назад. Когда этой беззаботной свободы у меня еще было так много.