Бернгард Келлерман - Город Анатоль

А тут еще Ксавер! Он теперь ничего не успевал делать. Корошек нанял двух молодых официантов. Но и они не справлялись. У Ксавера были больные ноги. А кроме того, что у него за вид, — словно ржавчиной присыпан, весь в веснушках, а на лице эти два белых пятна. Нет, так не может продолжаться! У Корошека только не хватало духу отказать ему.

Но еще хуже, гораздо хуже, чем Корошеку, приходилось от всего этого его жене. Ах ты боже милостивый! С утра до поздней ночи стояла она у плиты. Это было настоящей пыткой теперь, среди знойного лета. Госпожа Корошек была толстая, крупная женщина. В кухне она работала босиком, в балахоне, похожем на длинную ночную рубашку. Ее огромные груди раскачивались из стороны в сторону. А как же ей одеваться иначе? Она и так рискует получить солнечный удар. Но все, что она готовила, было превосходно. А мухи! Это, пожалуй, еще хуже, чем жара! Над плитой, например, висело что-то вроде черного бархата. Но стоило только задеть его черпаком, как весь этот бархат снимался с места. Только бы не забрел на кухню кто-нибудь из иностранных гостей! Это было бы настоящей катастрофой. Об отдыхе теперь Корошек не может и думать. Лишь иногда он позволяет себе маленькую прогулку по базарной площади утром, когда еще не так жарко, или вечером, когда земля начинает остывать. Теперь, когда у входа сверкала эта великолепная мраморная доска, впервые стало заметно, как стар и жалок «Траян». Корошек покачивал своей желтой дыней. Он стыдился вида своей гостиницы. На карнизах от песчаных вихрей лежал толстый слой пыли. Краска поблекла, во многих местах осыпалась штукатурка. Углы у карнизов пообиты. Неуклюжей, безобразной коробкой стоял «Траян», немного наклонившись вперед, точно кланяясь всем проходившим мимо, всему городу.

Однажды утром, выйдя из гостиницы, Корошек услышал шум и крики. Ломали дом покойного врача Филиппа, что рядом с Роткелем. В это же время вышел из своего магазина и сам Роткель. Да, он расширяет свое помещение. Говоря откровенно, он строит большой новый магазин.

«Ну и Роткель — тихий омут!» — подумал Корошек. Каждый день Роткель приходил в «Траян» выпить чашку кофе, но ни полсловом не обмолвился о своем большом магазине. Ну ладно, и у Корошека есть свои планы, и он тоже не будет говорить о них. Как нужно быть осторожным в этом городе!

— О чем же вы думаете целый день?

Соня улыбнулась. В ее улыбке сквозила некоторая ирония, но глаза сияли такой добротой, а рот был так красив, когда она улыбалась, что эта легкая насмешка нисколько не задела Янко.

Они сидели в Сониной беседке, под сводом из больших зеленых листьев жасмина. Здесь даже в самое жаркое лето была приятная прохлада. Янко находился в превосходном настроении. На сердце было легко. Долги больше не угнетали его. После смерти отца кредиторы стали уступчивее; даже Марморош был сама снисходительность. Завещание, однако, все еще не вскрыли. Отец распорядился, чтобы оно было оглашено только через три месяца после его смерти. Почему? Кто поймет капризы старика? Может быть, он хотел еще и под землей не выпускать несколько месяцев из своей власти богатство. Жак дал Янко на первых порах тысячу крон взаймы, и Янко теперь не плохо проводит время. Мир прекрасен, а жизнь — чудесная штука…

Соня сидела с работой, — какая-то затейливая изящная вышивка. Она подняла глаза от пялец, и взгляд ее спрашивал: «Ну что же?»

— О чем я думаю? — ответил Янко. — Думаю я не так уж много, если сказать прямо. Я служу, как вы знаете. Потом есть всякие неприятности и хлопоты, где уж тут много размышлять? И в конце концов я ведь не философ!

— Нет, конечно, вы не философ. Этого никто от вас и не требует. Но вам следовало бы иногда призадуматься над некоторыми вещами. Вот, например, когда вы видите звезды, думаете ли вы о том, как все это появилось и почему существует? Этот бесконечный звездный мир, ведь должен же он был как-то возникнуть?

Янко задумался на несколько мгновений и покачал головой. Он не любил такого рода разговоры. Но он знал, что уклониться от них невозможно.

— Я должен вам откровенно сказать, Соня, — ответил он, — я мало думаю о подобных вещах. Когда я был помоложе, меня иногда занимали эти вопросы. Но затем я увидел, что это ни к чему не приводит. Размышлять о них бесцельно.

Между бровями Сони появилась тонкая морщинка. Она задумчиво посмотрела на Янко. Это выражение всегда особенно нравилось ему.

— Но эти вопросы должны нас занимать всегда, — с легким порицанием сказала она, — хотя мы никогда не сможем разрешить их.