Барщевскнй Михаил - Автор тот же

— Значит, у ремонтируемого фонтана, — уже с раздражением отозвался актер.

— Веру вызывали в КГБ. Куда-то очень высоко. Она в истерике. Не знает, что делать! — Вся пафосность Аристархова куда-то исчезла. Он не играл никакой роли. Вадим-то думал, что плохой актер все время что-то изображает, ну хотя бы самого себя. А сегодня — нет. Перед ним стоял просто очень взволнованный мужчина.

— Чего от нее хотят? — как можно спокойнее спросил Вадим.

— Она ушам своим не поверила! Ее просят вынести оправдательный приговор!

— Что-о?!! — заорал Вадим.

— Оправдательный приговор! — медленно повторил Аристархов.

— Почему? — неизвестно зачем спросил Осипов. Будто актер мог знать.

— Она не понимает. Ей сказали только одно: какая-то статья должна в четверг выйти в „Московских новостях“. И приговор нужно вынести в среду.

— Но у нас перерыв до пятницы! — Глаза Вадима полезли из орбит.

— Это она перенесет, — спокойно сообщил актер.

— Как?!!

— Не знаю! Какое это имеет значение?! Вопрос — что ей делать? С Комитетом ссориться нельзя, с прокуратурой тоже. Она говорит, что оправдательных приговоров по таким делам не бывает! Что гэбэшники пытаются решить свои вопросы за ее счет. Что это — конец карьеры! — Губы актера дрожали, он даже схватил Вадима за лацканы пиджака.

— Стоп! — рявкнул Вадим, чтобы прекратить истерику. — Дайте подумать!

Вадим призвал логику. Странно, что в Комитете испугались статьи. Про них писали сейчас столько и такого, что одной статьей больше, одной меньше — разницы никакой. Вспомнили, что Кузьмичев их когда-то кормил? Нет, это точно не вариант. Во-первых, хотели бы помочь — помогли бы раньше. Во-вторых, о таких вещах стараются поскорее забыть, а уж точно не отрабатывать. Не они, по крайней мере. Боятся, что „запоет“, попав на зону? Проще убрать.

— Ну а еще хоть что-нибудь ей говорили? — без особой надежды спросил Вадим.

— Что-то, я помню, про честное определение в адрес ОБХСС, — неуверенно промямлил актер.

— Не „честное“, а „частное“, — на автомате поправил Вадим.

Вот это меняло дело. Комитет решил нанести удар по ментам. Красиво! Об этом приговоре будут кричать все газеты. И кто по уши в дерьме? Менты! По полной программе! Красиво. Ничего не скажешь. Простенько и со вкусом. Статья Жданова — холостой выстрел для КГБ, а вот ментов „опустили“, и Кузьмичев теперь комитетский должник Умно!

— Знаешь что? — неожиданно перешел на „ты“ Вадим. — Сегодня времена поменялись. Если Вера Ивановна хочет попасть в Верховный Суд, надо, чтобы ее заметили. Надо иметь репутацию независимого судьи. Лизать жопу прокуратуре уже не модно. Представь себе, она Кузьмичева посадит, а Верховный отменит? Тогда на ее карьере точно крест ставить можно. Такая вероятность, по старой дружбе скажу тебе честно, есть. И немалая! Да она и сама этого не может не понимать. А рискнет — и по совести поступит, и может куш сорвать! — Вадим говорил очень убедительно. „Профессиональный навык“, как сказала бы Лена.

— А он правда не виноват? — вдруг спросил Аристархов. — Только честно, для меня.

— В том, в чем обвиняют, — нет. До настоящих его грехов никто так и не докопался.

— Убил кого-то?! — ужаснулся актер.

— Нет. — Вадим рассмеялся. — На эмигрировавших из Союза евреях зарабатывал. Взятки брал, с очередью на мебель жульничал.

— Ну так это святое, — успокоился актер. И неожиданно добавил: — А еще Вера тебя хвалила за какие-то ходатайства. Сказала, что они ее сейчас очень выручают.

Когда Зеленцова в совещательной комнате предложила Шатуновой и Минх высказаться по поводу приговора, фельдшер растерялась и сказала: „Это вам решать, мы не специалисты!“ Шатунова же с вызовом заявила:

— Я настаиваю на оправдательном приговоре обоим! Женщину запугали, запутали. А Кузьмичев не виноват. Доказательств нет.

— Вы готовы написать особое мнение? — улыбнулась Зеленцова.

— Готова! — резко ответила учительница. — И напишу! Клянусь, напишу!

— А вы? — Зеленцова обратилась к Минх.

— Я — нет, я — как вы решите. Я в этом ничего не понимаю. — Ей было очень неловко за себя, но…

— Значит, особого мнения никому писать не придется! — с улыбкой произнесла судья.

— То есть? — как-то сразу обмякла Шатунова.

— То есть я тоже считаю, что вина Кузьмичева не доказана. Что же касается Булычевой, никто не виноват, сама на себя наговорила с три короба. Взрослая уже! — неожиданно сурово закончила Зеленцова.

Шатунова вскочила, подбежала к Зеленцовой и поцеловала: