Барщевскнй Михаил - Автор тот же

Вадима радовало, что Кузьмичев ни разу не задал ему столь любимый всеми подзащитными вопрос: „А что мне будет?“ Ну какой ответ мог дать адвокат? Откуда он знает? Наобещать „златые горы“, а потом развести руками и сказать — „Не получилось*? Так многие коллеги поступали. Но Вадиму это казалось жестоким.

Еще хуже представлялось ему запугивать максимальным сроком. Человек начинал дергаться, в процессе смотрел с надеждой уже не на защитника, а на судью. Это никогда добром не заканчивалось. Такой подзащитный мог и вовсе потребовать замены адвоката. Его легко понять. Кто станет доверять свою судьбу человеку, который сам не верит в успех? Так что, куда ни кинь, — всюду клин!

Но на сей раз Володя начал именно с этого вопроса:

— Вадим, как думаешь, какой приговор будет?

— А на какой ты рассчитываешь? — попытался увильнуть Осипов.

— Не хочешь расстраивать? Или обнадеживать? — схитрил и Кузьмичев.

— Врать не хочу! — признался Вадим, — Не знаю!

— Это хотя бы честно! И на том спасибо!

— А что ты вдруг спросил? Молчал, молчал и вдруг спросил? — не выдержал Вадим.

— А Зеленцова сильно изменилась. Я и подумал, что вы о чем-то договорились. — Володя испытующе смотрел на адвоката.

— Нет, должен тебя расстроить, не договорились. И не договаривались!

— А что же тогда с ней? — напирал Володя. Мягко, но поддавливал.

— Слушай, отстань от меня. — Вадим не знал, что отвечать. — Откуда я знаю? Может, влюбилась. Весна на носу.

Кузьмичев посмотрел на Вадима долгим испытующим взглядом. Улыбнулся:

— Ну, если я что-то в этой жизни понимаю, ты — много круче, чем о тебе говорят.

— Сказал, отвяжись! — Вадим начал злиться по-настоящему. — Либо давай о деле, либо я пошел.

— Как скажете, гражданин начальник — Володя постарался перейти на шутливый тон, но его взгляд еще долго оставался изучающе-удивленным.

А к Вадиму в течение всего трехчасового, не меньше, разговора возвращалась одна и та же мысль: умный подзащитный — это хорошо или плохо?

Вечером Вадима ждал новый сюрприз. Лена даже раздеться ему не дала. Сказала, что звонил ее заведующий кафедрой Владимир Юрьевич Смоленский и просил срочно к нему заехать. Надо о чем-то важном посоветоваться.

Вадиму совсем не хотелось ехать. Но отказывать человеку, от которого зависела защита диссертации жены, было крайне неосмотрительно.

Смоленский провел Вадима в кабинет и плотно закрыл дверь.

— Вадим, разговаривая с вами, я очень рискую, — Губы профессора нервно подрагивали.

— Что стряслось? — не понял Вадим.

— Меня сегодня вызвал наш университетский куратор от КГБ и подробно расспрашивал про Лену и про вас.

— Что его интересовало? — напрягся Осипов.

— Я так до конца и не понял, — признался ученый. — Они ведь всегда ходят вокруг да около. Но мне показалось, что его интересовало, знаю ли я что-нибудь о каком-то мебельном деле, которое вы сейчас ведете. Вам это о чем-то говорит?

— Я не веду сейчас никакого мебельного дела, — на всякий случай соврал Вадим. Хотя не очень-то и соврал: дело действительно было не про мебель. — Дайте-ка подумать.

Возникла пауза, затянувшаяся на несколько минут. Смоленский не торопил. Только бамбуковая палочка нервно крутилась у него в руках.

Вадим пытался разобраться, что происходит. Первое — комитетчики пытаются узнать, не рассказывала ли Лена Смоленскому что-либо о Кузьмичеве, что может их затрагивать или интересовать. Нет, маловероятно. Если бы они так боялись, что Володя их заложит, „замочили“ бы его к чертовой матери, и дело с концом. Да и слишком наивно полагать, будто все болтуны. И Володя, и он, и Лена. Нет, это не вариант. Тогда что? Пытаются узнать через Ленку, кто платит за его работу и, следовательно, с кем Кузьмичев связан? Для этого и „хвост“ пустили? Вряд ли. Все-таки Контора — организация серьезная. Наверняка им хорошо известно, кто с кем и как связан. Не надо было для этого судебного процесса ждать. Можно просто Машин телефон послушать. Наверняка и послушали. А, вот где собака зарыта! Может, Ленка от Маши что-то узнала и поделилась со Смоленским? Это — вероятно. Что еще? Как вариант — психологическая атака на него, на Вадима. Понимали, а может, и попросили, кто знает, чтобы Смоленский с ним поделился? Расчет простой — он начнет дергаться и скажет лишнее. Либо Смоленскому, либо по телефону кому-нибудь. Хрен вам! Не дождетесь. Смоленский терпеливо ждал.

— Знаете, Владимир Юрьевич, — подчеркнуто спокойно произнес Вадим, — что-то ничего толкового на ум не приходит.