неизвестен Автор - Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта

ЛЕТОПИСЬ

ВИЗАНТИЙЦА ФЕОФАНА

ОТ ДИОКЛЕТИАНА

ДО ЦАРЕЙ МИХАИЛА И СЫНА ЕГО ФЕОФИЛАКТА

В ПЕРЕВОДЕ С ГРЕЧЕСКОГО

В. И. ОБОЛЕНСКОГО и Ф. А. ТЕРНОВСКОГО.

С ПРЕДИСЛОВИЕМ

О. М. Бодянского

ЧТЕНИЯ

В Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете 1884 г. кн. 1-я.

ПРЕДИСЛОВИЕ

О. М. Бодянского

Покойный профессор Московского Университета В. И. Оболенский доставил мне перевод предлагаемой здесь "Летописи Феофана" еще в 1846-м году. Поверяя кое-где переведенное с подлинником, я заметил значительные отступления от последнего, и потому просил переводчика снова посмотреть свой труд, приспособить его поболее к свойствам русского языка и по возможности сгладить шероховатость в слоге. К сожалению, переводчик был уже в таком положении, что не мог того сделать, и я получил от него обратно перевод, с полномочием поступить с ним, как знаю лучше, только бы рано, поздно был он издан в свет. Другие занятия долгое время не позволяли мне исполнить желания покойного моего наставника. Ныне представляю труд его в том виде, какой считаю, по своему понятию, для него приличнейшим. Краткое сведение о жизни Феофана, необходимые исторические и другие примечания, извлеченные из обширных "Ad Theophanis Chronographiam Motae, auctore Jacobo Goar", и "Notae posteriores Francisci Combefis", находящихся при Боннском издании Феофанова произведения в "Corpus scriptorum historiae Byzantinae", и, в заключение, Исторический указатель, следуют за самым переводом летописи.*

Долго ждали мы перевода византийцев; наконец являются и они, и притом с двух сторон. Конечно, намерение Духовного начальства при С.-Петербургской Духовной Семинарии издать византийцев в русском переводе отнюдь {1} не мешает знатокам греческого языка посвящать свои занятия тому же: чем больше будет переводов, тем лучше для тех, кто незнаком с подлинником; есть, по крайности с чего выбирать. Но, занимаясь византийскими летописцами, не следует нам забывать и западных. Там тоже сокрыты немалые богатства для нас и наших соплеменников. Иорнанд, Дитмар, Адам Бременский, Видукинд, Гельмольд, Арнольд, Саксоны и под. им, не говоря уже о польских, чешских и угорских летописателях: все это само собой напрашивается на занятия наши. Не все же возиться с классиками древнего и нового мира. Прекрасно работать над Гомером, Платоном, Софоклом, Аристофаном, Виргилием, Горацием, Цезарем, Саллюстием, Титом Ливием, Тацитом; прекрасно трудиться и над Дантом, Шекспиром, Скотом и Прескотом, и т. д. Кто может вместити их, да вместит; но и занятие летописцами также почтенно и полезно. Не брезгают же немцы переводом своих латинских хронистов и им подобных на родной язык. Вот уже 37 выпусков явилось их "Die Geschreiber der deutschen Vorzeit in deutscher Bearbeitung". Сам король Прусский вызвался в покровители такому истиннопатриотическому замышлению. И какие имена заботятся о выходе в свет переводов скромных труженников. "Heraugsgegeben von Pertz, Grimm, Lauchmann, Ranke, Ritter!" Повременное издание Императорского Общества истории и древностей Российских при Московском Университете, "Чтения" всегда открыты для всякого такого труда, правда, смиренного, но тем не менее полезного и насущной необходимости для нас во всех отношениях.

О. Бодянский

Москва.

Декабря 12 дня,

1858 г. {2}

ПРЕДИСЛОВИЕ К ЛЕТОПИСИ

Блаженной памяти Отец Георгий, бывший синкеллом Тарасия, святейшего патриарха Константинопольского, муж достославный и многоученнейший, прочитав многих хроникеров и историографов, и прилежно испытав их, тщательно написал краткую хронографию от Адама до царя Диоклетиана, гонителя христиан, внимательно рассмотрел даты, исправил и установил их, чего прежде его никто не сделал, описал правление древних царей каждого народа, и время их жизни, и его возможности, с такою же отчетливостью представил первосвященников великих и вселенских престолов, то есть, Римского, Константинопольского, Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского, и тех, которые пасли Церковь в православии и тех, кои разбойнически правили его в ереси, с показанием времени жизни их. Но перед концом жизни, чувствуя, что не может совершить предпринятого дела, но, как мы уже сказали, доведя историю свою до времен Диоклетиана, при смерти, в православной вере отходя ко Господу, он - Авва Георгий - оставил нам, как искренним друзьям, недоконченную свою книгу, с усильным прошением довершить недостающее.